Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

Через несколько лет после этого к Сванхейд был прислан юный Святослав, едва получивший меч. Понимая, что права своего рода нужно закрепить, Ингвар поручил сыну и его кормильцу, Асмунду, управлять этими краями. В то же время уехал от Сванхейд ее младший сын, Пламень-Хакон: ему Ингвар поручил сбор дани с земли Смолянской, только что им покоренной.

Через два года Ингвар погиб, убитый древлянами. Тородд собрал войско и вместе с племянником отправился на юг, мстить за брата. Обратно он вернулся один: Святослав остался в Киеве, где занял отцовский стол. Еще несколько лет все шло по-старому, только из семьи в старом гнезде при хозяйке остался всего один сын – Тородд, со своими тремя детьми. Все эти годы он исполнял привычные обязанности правителя, и ничто не напоминало о том, что он это делает от имени племянника.

Но лишь до поры. Три года назад Святослав приказал дяде перебираться в Смоленск, а ему на смену прибыл прежний смоленский посадник, Вестим. Пламень-Хакон к тому времени умер, а Вестим унаследовал его должность, взяв за себя и вдову – Соколину Свенельдовну. Сванхейд хорошо понимала, зачем внук так поступает. К тому времени под властью его оказалось множество земель, разбросанных на месяцы пути. Не было возможности часто объезжать их все, поневоле приходилось полагаться на посадников. Но в этом таилась и опасность, особенно если посадники по роду своему сами могли притязать на власть. Опасаясь их усиления, Святослав хотел сделать так, чтобы они целиком зависели от него и без опоры на его силу не могли удержаться в чужих краях. Как королева, Сванхейд одобряла решения внука. Как женщина, она страдала оттого, что даже близкие родичи стали для него лишь фишками на игровой доске. Но она сама решила отдать власть старшему сыну и его потомству. И не ошиблась в выборе: дела Ингвара, а за ним Святослава крепили огромную державу. Не об этом ли она мечтала для своих потомков с тех времен, когда приехала выходить замуж за Олава? Внук исполнял ее давние мечты, а ей приходилось крепить свое сердце, расставаясь с последним оставшимся в живых сыном.

Тородд собрался и уехал в Смолянск. Сванхейд лишь попросила его оставить ей первенца – иначе она оказалась бы на старости лет совсем одинокой. Трое маленьких внуков от Хакона, приехавшие вместе с Вестимом и Соколиной, пока ей опорой служить не могли.

Беру тогда было семнадцать лет. Посадник Вестим поселился в Новых Дворах, а Бер с тех пор жил один в отцовской избе. Подразумевалось, что он вот-вот женится и в доме снова появится семья, но с этим Бер не спешил, и у него отдельного хозяйства не водилось. Там он только спал, а ел за столом у Сванхейд. Там же, благодаря простору, зимой собирались парни и девки на супрядки – здесь, подальше от своих большаков, больше плясали, чем работали. Мальфрид, едва здесь появившись, взяла на себя присмотр за пожитками дяди, сама шила и чинила ему сорочки и знала, где что лежит, лучше него самого. Как и многим мужчинам, Беру куда лучше удавалось выследить зверя в лесу, чем чистую сорочку в собственном ларе.

Бер пошел умываться, и Мальфрид увязалась за ним. После Купалий она старалась не «липнуть» к нему и вести себя сдержанно, даже оставаясь с ним наедине. Он, конечно, был прав, что не дал им сотворить такое, за что им было бы отчаянно стыдно перед Сванхейд, приведись ей узнать. И лишь иногда, ловя взгляд Бера, Мальфрид понимала: он жалеет об этом не меньше нее.

Мальфрид помогла ему умыться, поливая из ковша, пока он обмывал лицо, шею и плечи. Потную, пыльную и забрызганную кровью его сорочку она бросила у двери, чтобы потом отдать в короб на мытье.

– Что там случилось? – не удержалась она, видя, что хмурость нее смылась с лица Бера заодно с жертвенной кровью. – Плохие знамения?

– Да уж куда… тролль ему в Хель! – сорвался Бер, принимая от нее рушник. – Они там чуть не подрались!

– Кто с кем? – Мальфрид вытаращила глаза.

– Вестим и Сигватом.

– Сигват был?