Сестра! Сестра? - Сью Фортин (2019)

Мы смеемся, хотя я не нахожу это заявление таким уж смешным.

– У тебя есть парень? – интересуюсь.

– Нет, – мотает она головой. – Была парочка ухажеров, но ничего серьезного. – Она часто-часто моргает и отводит взгляд.

– Элис, что с тобой? – настораживается мама.

– Ничего. Простите. – Сестра проводит пальцем под глазами.

– Что такое, милая? – Мама отставляет бокал и пересаживается на диван к Элис.

Я остаюсь в кресле, но напрягаюсь – что сейчас будет?

– У меня не было нормального парня, такого, чтобы я его любила. – Элис смотрит на нас с мамой. – Папа не разрешал.

При упоминании отца мама заметно вздрагивает. Я знала, что тема будет непростой, и надеялась, что сегодня она всплывет. Нам с мамой интересно узнать о детстве Элис, но мы решили ее не торопить. И вот, похоже, она сама хочет поговорить, нам даже не нужно спрашивать.

Мама обнимает Элис. Потом переводит взгляд на меня, словно ищет поддержки. Я легонько киваю.

– Элис, дорогая, не хочу тебя торопить с рассказами об отце, но раз уж ты сама его упомянула, то, может, поговорим? Я тешила себя надеждами, будто ты живешь счастливо и отец добр к тебе. Мне очень больно знать, что все не так.

– Нет-нет, папа хорошо ко мне относился, – заверяет Элис. – Он меня любил; вот только не хотел, чтобы его девочка взрослела. Я думаю, все отцы такие. Люк, наверное, тоже будет трястись над Ханной и Хлоей.

– Он уже начал. Люк часто шутит с Ханной – мол, до тридцати лет никаких парней.

Я с улыбкой вспоминаю, как Ханна закатывает при этом глаза, а потом заявляет – ну и ладно, мальчишки все равно вонючие.

– Знаешь, я написала тебе море писем, – признается мама. – Но не знала, куда их отправлять. Они наверху, в коробке, вместе с подарками, которые я покупала тебе из года в год. Отец, увозя тебя в Америку, обещал вернуться через пару недель. Мол, это просто отпуск. – В маминых глазах плещется боль; боль вперемешку с виной. – Нельзя было давать согласие! Мне следовало сразу понять, что возвращаться никто не планирует. – Мама смахивает бегущие по щекам слезы. – Прости меня, Элис.

– Ну что ты. Не плачь, пожалуйста. Я знаю, ты не виновата, – мягко утешает Элис.

– Я люблю тебя. Всегда любила, ни на минуту не переставала. Отец умел настоять на своем. Я была слабой женщиной… – Мама протягивает руку к лицу Элис. – Прости меня, доченька, пожалуйста.

– Тебе не за что просить прощения. – Элис накрывает мамину ладонь своей. – Ты моя мама.

Мама крепко обнимает Элис. Какое счастье, что сестра проявила сострадание! Груз вины, возможно, так никогда и не упадет с маминых плеч, но теперь, благодаря прощению Элис, эта ноша станет легче.

Я подливаю в бокалы вина. Нам всем оно необходимо, а маме – в особенности. Она выглядит спокойней, продолжает сидеть рядом с Элис, я же остаюсь в кресле.

– Ты очень чуткая, милая. Спасибо за понимание, – вздыхает мама.

– Я этого всю жизнь ждала, – отзывается Элис. – Не знаю, что произошло на самом деле, папа не рассказывал. Не хотел ни в какую.

– В первом письме ты упомянула о своих воспоминаниях, и я так обрадовалась! Они прозвучали для меня, как музыка, – значит, ты сохранила в памяти картинки нашей совместной жизни, пусть и обрывочные. Ты нас не забыла. Просто бальзам на душу.

Элис бросает взгляд на меня, и я улавливаю в нем смутное беспокойство. Наверное, сестра устала от бурных эмоций, тем не менее она тепло улыбается маме.

– Для меня эти воспоминания тоже бесценны.

Правду говорит Элис или нет – я не знаю, да и не хочу знать, если честно. Главное – ее слова приносят облегчение маме. Она ведь так казнила себя из-за потерянной дочери.

– А твоя мачеха? Какая она? – ласково спрашивает мама.

– Рома? – Элис пожимает плечами. – Да ничего. – Она смотрит вниз, на руки, язык ее тела вновь неуловимо меняется.