Планировщики - Онсу Ким (2019)

Косоглазая библиотекарша вязала уже полчаса. Каждый раз, когда Рэсэн зажигал новую сигарету, она поднимала голову и неприязненно кривилась. Рэсэн не обращал на нее внимания и продолжал курить. Все равно ведь не удастся вызвать у нее симпатию. Для нее Хан – привлекательный и галантный, а Рэсэн – не пойми кто.

– Когда пришел Хан? – спросил Рэсэн.

– В половине десятого, – ответила девушка, даже не подняв головы.

– А когда пришли вы?

– В восемь.

Надо же, как рано. Интересно, зачем приходить в восемь, если библиотека открывается в девять? Тем более здесь и заняться-то нечем, разве что пыль вытирать. Эту девушку не понять. Рэсэн еще раз взглянул на дверь кабинета Енота. По-прежнему закрыта. Если Хан пришел в полдесятого, то, получается, они разговаривают уже целый час. Раньше они не вели столь продолжительные беседы.

Встречаясь с теневыми главарями мафии или высокопоставленными чиновниками, Хан не забывал напомнить им, что Старый Енот ему почти что отец. Иногда он опускал “почти что” и ограничивался “отцом”.

Хан именовал Енота своим отцом, потому что гнусная история Собачьей библиотеки, насчитывающая уже девяносто лет, помогала ему, восходящей звезде киллерского бизнеса, изображать из себя наследника традиций Библиотеки – символа их профессии. Крестным отцам, недоверчивым и склонным к сомнениям, нравилось, как работает Енот, как скрупулезно относится он к заказам. Услышав в очередной раз, как Хан похваляется своей близостью со Старым Енотом, Рэсэн стал подумывать, а вдруг Хан и в самом деле сын Енота. Ведь такого монстра, как Хан, породить мог только другой монстр.

Когда Рэсэн прикуривал очередную сигарету, из кабинета Енота донесся крик. Косоглазая библиотекарша и Рэсэн разом повернули головы в сторону двери. Они замерли, прислушиваясь, а в кабинете снова закричали – еще грубее и громче. Кричал Старый Енот. Библиотекарша перевела на Рэсэна удивленный взгляд. И тут, пинком распахнув дверь, из кабинета вышел Хан, небритый, взлохмаченный, лицо его было багровым. Вне всяких сомнений, примчался в библиотеку сразу, как только узнал, что проект провалился. Рэсэн отметил, что впервые видит Хана таким взбешенным. Правда, и Енота, орущего похлеще пьяного матроса, ему тоже раньше видеть не доводилось. Енот обычно злорадно ухмылялся да язвил, но не орал.

Хан размашисто направился к выходу, но, заметив Рэсэна, остановился, перевел взгляд с лица Рэсэна на короб с прахом, завязанный в белую тряпицу, и сердито спросил:

– Что это?

– Японские традиционные сладости, – ответил Рэсэн.

Злобно глядя Рэсэну прямо в глаза, Хан напряженно кусал нижнюю губу. Казалось, еще секунда – и он впечатает кулак в лицо Рэсэна. Однако быстро взял себя в руки, согнал злобное выражение с физиономии, нацепил свою обычную маску добродушия и ухмыльнулся. Собрался что-то сказать Рэсэну, но остановился и обернулся к библиотекарше.

– Извините, пожалуйста, – вежливо сказал Хан, – не могли бы вы оставить нас наедине? Мне необходимо поговорить с этим господином.

Глаза девушки недоумевающе смотрели в разные стороны. Только когда Хан слегка качнул головой в направлении выхода, она поняла, что от нее требуется, вскочила и пропела высоким птичьим голоском:

– О, да! Конечно! Завсегда пожалуйста.

Положив на краешек стола вязальный крючок, она выпорхнула из-за стойки. Однако тут же засуетилась, не зная, куда деваться, и в замешательстве, так и цветя счастливой улыбкой, захихикала. Затем сорвалась с места и выскочила во внутренний двор библиотеки. Щелкнул замок закрывающейся двери, и только после этого Хан взял стул, поставил напротив Рэсэна и сел. Бросил взгляд на столик, где лежали сигареты и зажигалка:

– Закурить дашь?

– Кое-кто говорил, что теперь ему не нравится все, что пахнет.