Идеальные лгуньи - Ребекка Рид (2019)

– Ты знаешь, что она беременна?

– Что?

– Сто процентов. Вот почему он купил тебе машину. Подожди пару месяцев и увидишь.

Джорджия выпрямилась в машине и вылезла через борт.

– Позвольте мне помочь, Кларисса, вам не следует таскать то, что она накидала в свои сумки.

Лила склонила голову набок и посмотрела в небо. Дерьмо! Джорджия, конечно, права. Вот почему мачеха капризничала по дороге сюда и почему отец так крепко ее обнимал, когда прощался вчера. Конечно, дерьмо собачье! Еще один. Они уже нашинковали парочку, и теперь детки повсюду суют свои липкие руки, и в доме пахнет раздавленными фруктами. Зачем им еще один? Отцу уже почти пятьдесят. Неужели он не будет чувствовать себя неловко, когда ему придется отвозить их в школу, сверкая лысиной и щеголяя морщинами, когда другие отцы будут молодыми и спортивными? Девушка вытащила самый большой чемодан с заднего сиденья, куда запихнула его, когда складывала вещи в машину. Теперь ей придется самой тащить его по лестнице, Кларисса не может ей помочь.

Когда Лила поступила в «Фэрбридж-Холл» шесть лет назад, они устроили настоящий праздник. Она, ее отец и мать. Заселились в отель накануне вечером и отметили начало ее школьной жизни. Строили планы: что будут делать, когда она в первый раз приедет домой на выходные. В то утро мать высушила волосы Лилы феном и в первый раз позволила воспользоваться косметикой. Отец затащил все вещи по лестнице в спальню, а мама помогла ее украсить, прикрепляя на стену плакаты и странички из журналов, которые они заранее вырезали. Все считали, что ее мама клевая, потому что она оставила им коробку «Харибо»[3] и «Фреддо»[4], а когда уронила сумку, громко выругалась. Позже, когда Лила лежала в кровати и пыталась заснуть на непривычном матрасе, она засунула руку под подушку и обнаружила там мамину косметику.

И с этими мыслями и чувствами – плохими чувствами – она стала теперь подниматься по лестнице, ощущая знакомое жжение в горле. Но это все потом.

* * *

– Ты хочешь подняться через главный вход или по задней лестнице? – спросила Лила, оглядывая груду вещей, лежавшую на ковре в вестибюле. – Я боюсь, чемодан может застрять на задней лестнице. Почему здесь нет лифта?

Джорджия не ответила.

– Что? Что не так?

– Тебе нужно подойти и посмотреть, – негромко сказала Грин. Теперь она стояла, опустив глаза. – Размещение.

– Что происходит?

Подруга выглядела так, словно собиралась сообщить о том, что кто-то умер, и паника начала закипать внутри Найт. Конечно же, это не то, о чем она подумала? Разве такое возможно? Они же все организовали, и им практически обещали!

– Спальня на троих? – тихо спросила Лила. – Проклятье, ты шутишь?

На доске для объявлений осталось полно булавок и дырок от них. На следующей неделе она будет заполнена записями о прослушиваниях, тренировках и матчах. Но сейчас она была пустой, если не считать огромного листа белой бумаги с распределением по спальням.

– Я изучала его, пока ты носила свои вещи, – мрачно сказала Джорджия.

Найт протянула руку и сорвала с доски лист вместе с булавками, которые посыпались на ковер.

– Лила? Что ты делаешь?

Та не ответила. Она смотрела на лист бумаги, держа его двумя руками, словно могла одним взглядом стереть шрифт «Ариал номер двенадцать», если прочитает его достаточное количество раз.

– Дай посмотреть, – сказала Грин и вырвала лист из рук подруги.

Та взвизгнула.

– Проклятье, Джорджия, ты порезала меня бумагой!

Лила подняла руку. Между ее большим и указательным пальцами появилась почти невидимая ранка, которая постепенно заполнялась кровью.

– Извини, – сказала Джорджия. – Несчастный случай.

Найт поднесла руку к губам, слизнула кровь, и ее слегка затошнило.

– Это ошибка, – сказала она. – Вот и все. Просто ошибка.

– А наши имена есть на дверях? Нужно подняться и посмотреть.