12 великих комедий - Шекспир Уильям, Островский Александр Николаевич (2013)

Послушай.

Ко мне стучится Дон Луис,

Он входит, полный дерзновенья,

Себя сдержал, решил проверить,

Дом осмотрел, слепым остался,

Продлил осмотр, нашел тебя,

И тотчас звук мечей раздался,

Ведь шпага говорить умеет.

Я знаю, что замкнулись двое,

Обида в них и смелый дух,

И если сталь ведет беседу,

А речь молчит, исход какой же?

Один – живой, другой – убит,

Тут, ни жива и ни мертва,

Спешу из дома я скорее

И в тишине, во тьме холодной,

Иду, как бледный образ счастья,

Что только шутит надо мной:

Тут спотыкаюсь, там – упала.

Тут шаг неверный, чувства гаснут,

И в шелковой моей одежде

Я вижу тесную тюрьму.

Одна печальна и смятенна,

Неверною ведома мыслью,

К порогу прихожу темницы,

Где думала найти приют…

Но где несчастный знал отраду?

И вот стою я на пороге,

Но так несчастия созвенны,

Что брат пришел мой, Дон Хуан.

Я всячески ему стараюсь

Не дать узнать меня – усилья

Вредят мне только. Странный случай:

В молчаньи – женщине беда.

Молчаньем я себя убила!

Но, словом, он стоял у двери,

Когда я подошла к порогу:

Вулкан в снегах, утес в огне.

Луна светила еле-еле,

И при неверном этом свете

Он на груди моей увидел,

Как драгоценности блестят,

(Не в первый раз они так губят!)

И он услышал шелест платья.

(Не в первый раз нам в платье гибель!)

Он думал, милая его,

Он мотыльком летит на пламя,

Чтоб в нем, любя, воспламениться,

И не возлюбленную видит,

А тень звезды своей, меня.

Кто мог бы думать, что влюбленный

Стремится к той, кого ревнует,

И небо так к нему враждебно,

Что даже в ревность принял он.

Заговорить хотел, не в силах,

Волнение всегда безгласно.

И наконец, чуть внятно молвив,

Меня печально он спросил,

В чем смысл такого оскорбленья.

Ему ответить я хотела,

(Но, я сказала, чувство немо.)

И говорить я не могла.

Испугу ум помочь не может,

Приходит помощь слишком поздно,

И оправданьями своими

Лишь подтверждала я вину.

«Ступай, – сказал, – сестра лихая,

Пятно на нашей древней чести,

Тебя замкну в уединеньи,

Где в достоверном будешь ты,

Пока я зорко – осторожно

Не разъясню причину злого

И не сумею успокоить

Мою бессонную тоску».

Сюда вошла, тебя я вижу,

Небесная мне в этом радость,

В моем я доме привиденьем

Была из-за любви к тебе.

Тебя я чтила и скрывалась,

Была сама себе гробницей,

Когда б тебя не берегла я,

Какая б в том была любовь!

И где же было б уваженье

Лицом к лицу сказать о страсти!

Но я любить тебя хотела,

И цель моя – любовь к тебе.

Я потерять тебя боялась,

Завоевать тебя стремилась,

Чтоб быть всю жизнь тебе покорной

И душу всю отдать тебе.

Хочу служить тебе – и плачу.

И умоляю, заклиная,

Чтоб ты смягчил мое несчастье,

Чтоб ты помог, чтоб защитил.

Дон Мануэль (в сторону)

(Мои несчастия как гидра

Многоголовая: чуть только

Одно кончается, другое

Из праха тотчас восстает.

Как быть мне в этом лабиринте?

Я думал, дама Дон Луиса,

Она сестра его, и если

Была обида столь сильна,

Когда любви его касалась,

И лишь затрагивалась нежность.

Какая сила в оскорбленьи,

Когда затрагивает честь?

Несправедливое мученье!

Его сестра она. И если

Ее освободить хочу я

И кровью защитить моей,

Взывая к стали как к защите,

Ее тем больше обвиняю,

Я тем скажу, что я предатель.

Изменник очага его.

Свою доказывать невинность,

Ее тем самым обвиняя, —