– Это место даже на такое способно? – с сомнением поинтересовалась девушка. Ей до сих пор было трудно усвоить все, что она только что узнала. – Стирать чьи-то воспоминания?

– Ты себе даже не представляешь, на что в реальности способна Чертверка Дорог, – мрачно произнесла Мэй.

– Ладно, – вздохнула Вайолет. – Итак, если предположить, что моя мама ничего не знает, а тетя – не совсем надежный источник информации, расскажите, каким должен быть мой ритуал. Я пройду его и смогу уехать.

Джастин нахмурился.

– Семья Сондерс не появлялась со времени окончания нашими родителями школы. Мы даже не знаем возможности твоих способностей.

Вайолет ощутила, как внутри зарождается истерический смех.

– Вы не знаете, как мне пройти ритуал. И вы просто привели меня сюда, чтобы сказать, что я застряла? И все? Вы ничего не можете сделать?

– Мы не знаем ритуала, но это не значит, что мы не поможем тебе узнать, – возмущенно ответил Джастин. – У нас есть свои источники. И нам известны законы этого города.

Вайолет подавила нарастающую панику. Сейчас было не время сердиться – нужен был холодный рассудок.

– Ты сказал, мы можем помочь друг другу. Если вы поможете мне, то чего потребуете взамен?

Троица переглянулась.

– Уверены, ты заметила, – осторожно начал Джастин. – Что в городе сейчас… довольно напряженная обстановка. Основателей стало меньше, чем когда-либо, и все мы работаем на износ, чтобы защитить город. Нам нужна твоя помощь в защите Четверки Дорог – особенно в канун равноденствия.

– Равноденствия? – переспросила Вайолет.

– Когда лето сменяется осенью, а зима – весной, Серость становится сильнее, – пояснила Мэй. – Как правило, нам удавалось ее сдержать. Но в этом году все не так радостно. И до осеннего равноденствия осталось полторы недели.

– Ты видела Фрэнка Андерса, – встрял Айзек. – Больше основателей на страже – меньше смертей. Мы поможем тебе научиться владеть силами, если ты пообещаешь использовать их во благо города.

– И это большая честь, – добавила Мэй. – Тебе стоило бы гордиться своим наследием.

Вайолет так не думала. Она всегда мечтала почувствовать себя частью настоящей семьи. Приезд сюда натолкнул ее на мысль, что барьеры Джунипер наконец начали опускаться. Но пока все, что касалось наследия ее матери, сводилось к боли и тайнам. А семья отца по-прежнему оставалась загадкой. Вайолет хотелось сбежать обратно в Оссининг.

Неужели она действительно в ловушке? Или Готорны просто умело нагнетают обстановку?

– Для начала мне нужно убедиться, что вы говорите правду, – сказала она, встретившись взглядом с Джастином. – Что я действительно застряла здесь. Что мне нужен ритуал, чтобы уехать.

Но за него ответила Мэй:

– Я это предвидела.

Она встала и взяла деревянную шкатулку с одной из полок, осторожно поставила ее на стол. В центре был выжжен символ, который Вайолет уже встречала: круг с пересекающими его, почти соприкасающимися четырьмя линиями. Мэй добавила:

– И могу ответить на твои вопросы.

Лесной запах в комнате для чтения стал невыносим. Вайолет перевела взгляд со шкатулки на Мэй: ее лицо в тускнеющем свете стало пугающе белым, как у призрака, под глазами залегли темные тени.

– Что в шкатулке? – хрипло произнесла Вайолет.

Мэй широко улыбнулась, Вайолет увидела клыки, слишком острые для кого-то так оберегающего свой внешний лоск.

– Семейная реликвия.

Внутри оказалась колода карт размером с ладонь. На рубашке был нарисован контур белого, как кость, глаза.

– Карты Таро?

Вайолет могла поклясться, что портрет на стене за Мэй возмутился; она присмотрелась, картина была неподвижна. Девушка вздрогнула и посмотрела на Мэй, та глубоко вздохнула.