Разоблачение - Дженнифер МакМахон (2018)

– Я проснулся и подумал: а что, если все наоборот? – продолжал Генри. – Что, если это я корова, которая пасется на лугу и видит сон, что она человек, проживающий всю жизнь за один длинный цикл коровьего цикла REM-сна[13]? Вот так путешествие!

Тесс снова внимательно посмотрела на Генри.

– Декарт, – сказала она.

– Кто-кто?

– Ваши слова напоминают Декарта, французского философа. Мы проходили его на первом курсе; он изобрел целую теорию о разделении души и тела. Позвольте догадаться, вы ведь не ходите на курсы философии?

Генри с улыбкой покачал головой:

– Нет, я художник. Вернее, скульптор.

Тесс рассмеялась. Она не могла поверить в свою удачу.

Тесс смотрела на лужицу, которая растекалась под ногами у Генри.

– Знаешь, чего мне больше хочется понять, Генри? Чего я никак не могу усвоить? – она вспомнила слова в дневнике Сьюзи: Она умеет доводить себя до предела. Тесс вспомнила ответ Генри: Нет, я художник. Вернее, скульптор. – Как мы стали такими людьми, какими меньше всего хотели стать?

Тесс плакала и одновременно ненавидела себя за это.

Достаточно. Возьми себя в руки.

Генри подошел к ней, хлюпая туфлями. Она попятилась от него.

– Не надо, – сказала Тесс. Это ей далось нелегко. Он повернулся, опустил голову и направился к двери, ведущей из маленькой кухни в его студию. Генри оставил за собой влажный след, словно слизняк; его туфли при ходьбе издавали непристойные хлюпающие звуки.

Часть 3. Вселенная была создана из хаоса, и единственной истинной творческой силой является хаос

Глава 25

– Папа! – закричала Эмма на следующее утро, когда он зашел на кухню, как будто его не было дома несколько недель и просто чудо, что он вообще вернулся.

Генри обнял дочь, вдохнув ее запах. Клубничный шампунь и хлорированная вода.

Он мог бы питаться этим запахом. Навеки остаться на маленьком необитаемом острове, если бы у него была бутылочка этого запаха для ежедневного приема.

Довольно скоро, подумал он, Эмма станет слишком взрослой. Она больше не будет восторженно вскрикивать «Папа!» каждый раз, когда он входит в комнату, не будет бросаться в его объятия и позволять ему зарываться лицом в ее волосы.

– У тебя протекают ботинки, – сказала Эмма.

– Да, это верно, – сказал он и отпустил ее, потом потянулся за чашкой и налил себе кофе. Он поставил ботинки рядом с кроватью, как делал всегда, почему-то забыв, что вчера ночью они побывали в озере вместе с ним. Лучше бы он забыл всю эту кошмарную ночь.

Поплавай со мной, Генри.

Возможно, если бы он внушил себе, что ничего не случилось, и проигнорировал мокрые ботинки, то воспоминание бы рассеялось, как дурной сон. Даже та часть, где Тесс сказала ему, что пора найти себе новое жилье.

Куда он может уйти? Его место здесь, рядом с семьей. Ради всего святого, это же его дом!

Тесс положила на тарелку Эммы жареные вафли, добавила резаную клубнику и увенчала блюдо взбитыми сливками из баллончика.

– Это тебе, милая, – сказала она и поцеловала Эмму в макушку. – Все так, как ты любишь.

Потом Тесс вернулась к столешнице, взяла часть газеты и сунула в руки Генри. Он опустил глаза. Это был раздел тематических объявлений: она обвела кружком список квартир, сдаваемых в аренду.

– Вчера вечером мама сделала какао для меня и Дэннер, – сказала Эмма, отрываясь от вафель. Вокруг ее рта остались следы от взбитых сливок.

– Как мило, – он сложил газету и сунул под мышку.

– Дэннер загадала ей загадку.

– Правда? – он смешал кофе с молоком.

– Ну да, – Эмма вытерла рот салфеткой и отложила вилку. – Дэннер любит загадки и хорошо разбирается в них. Хочешь услышать эту, папа?

– Конечно.

– Ты находишься в бетонной комнате без окон и дверей. Только четыре стены. Еще есть большое зеркало и стеклорез. Как ты выберешься наружу?