Разоблачение - Дженнифер МакМахон (2018)

– Но мы не можем все бросить! – сказала Эмма своей подруге. – Уинни вернулась, мой папа приехал сюда, чтобы помочь с лосем и с хижиной, – значит, дело продвигается вперед. Теперь мы в любое время сможем приехать сюда вместе с мамой, а это место… думаю, оно волшебное. Если я смогу сделать так, чтобы они вдвоем оказались в хижине, то можно считать, что дело сделано.

Уинни и отец Эммы ушли в хижину и оставили девочек вместе с холщовыми полосами и банкой клея.

– Этот клей воняет, – пожаловалась Мэл. – И кажется, я только что нашла в нем конский волос. Его наверняка сделали на какой-то мясокостной фабрике. – Она нанесла на лося еще немного клея и добавила: – Подарочек от одного копытного для другого.

И чего она так пыжится?

– Почему ты считаешь, что нам нужно отступить? – спросила Эмма.

– Мне очень жаль говорить тебе об этом, но твой отец явно положил глаз на Уинни, – ответила Мэл, опуская свою покрытую клеем кисть и сладко потягиваясь.

– Что? Ерунда! Они старые друзья. Она собирается помочь ему и маме снова быть вместе!

Мэл покачала головой и издала жужжащий звук, как бывает на телевикторине, когда кто-то дает неправильный ответ.

– Это твои фантазии, Эмма. На самом деле Уинни собирается раз и навсегда разлучить твоих родителей. Можешь мне поверить.

– Ты ошибаешься, – ее голос задрожал. – Ты вообще ее не знаешь!

– Да, но и ты тоже, – ответила Мэл.

Мэл просто завидует, потому что Уинни не назвала ее превосходной художницей и не обещала научить ее правильно работать руками, когда плаваешь баттерфляем. Эмма знает об Уинни все, что только нужно знать: Уинни понимает насчет Дэннер, а это гораздо больше, чем можно сказать о Мэл.

Но сегодня Эмма старалась не думать о Дэннер. Подруга впервые напугала ее, когда произнесла те странные слова на дне бассейна: Все твое – мое. Было ли это какой-то загадкой? Потом был фокус, который Дэннер провернула в машине вчера ночью, создавая этот ужасный звук и запах. Позднее, когда они вернулись домой, ее отец сказал, что котенок описался на заднем сиденье. Эмма ответила, что это неправда и что она всю дорогу держала котенка на коленях. Но папа все же был прав: соседнее сиденье было совершенно мокрым.

– Пойдем, посмотрим, – сказала Мэл. Она взяла Эмму за руку и потянула ее к хижине. – Готова поспорить, сейчас они кое-чем занимаются.

– Ты такая… такая испорченная! Они просто друзья, – Эмма вырвала руку и вернулась к лосю, где она чувствовала себя под надежной защитой. Ей хотелось открыть дверцу в его груди и забраться внутрь. Пересчитать ветки, составляющие грудную клетку, вдохнуть сладковатый запах клея. Эмма была просто уверена в том, что если пересчитать каждую палочку в теле Фрэнсиса, то получится число, кратное девяти.

– Если я ошибаюсь, тогда чего ты так боишься? – спросила Мэл. – Давай посмотрим.

Мэл уже стояла сбоку от окна и заглядывала внутрь.

– Уходи оттуда! – прошипела Эмма. – Они увидят тебя!

Это невежливо.

Мэл не обернулась. Ее взгляд был сосредоточен на том, что происходит за потемневшим стеклом, словно она наблюдала за акулами в океанариуме.

Эмма наконец уступила и присоединилась к Мэл хотя бы для того, чтобы доказать, как она ошибается. Если Эмма сама не убедится, что все в порядке, то Мэл может выдумать что угодно. Она может наговорить массу ужасных и неприличных вещей о ее отце и Уинни.

– Зря я пригласила тебя сюда, – прошептала Эмма, когда подошла к окну.

Мэл неразборчиво что-то проворчала в ответ.

Эмма отвернулась от нее и заставила себя посмотреть в окно, но она сначала увидела лишь отражение Фрэнсиса за своей спиной, такое огромное, в половину окна, и ей пришлось заглянуть в лося, чтобы разглядеть фигуры внутри.

Глава 44