Я знаю, кто ты - Элис Фини (2019)

Я бегу своим обычным маршрутом: мимо бара на углу, мимо закусочной, где продают рыбу с картошкой, через кладбище к улице Портобелло. По дороге мне в голову приходит пара мыслей о том, что могло бы быть дальше, и какой-то отрезок пути я несу их с собой. Потом решаю, что они мне не очень по душе, бросаю их и бегу дальше без них, не оглядываясь и надеясь, что они останутся там, где я с ними рассталась. Поравнявшись с началом длинного ряда антикварных магазинов, я слегка замедляюсь, чтобы иметь возможность разглядывать витрины. Бен всегда знал, что я предпочитаю старую мебель новой, лишенной индивидуальности, но не прислушивался к моему мнению, и я сдалась. Когда-то я готова была почти на все, чтобы он был доволен. Я надеялась уговорить его на совместного ребенка, но больше я никому не позволю так мной манипулировать и контролировать мои поступки.

Я резко останавливаюсь: мозгу требуется время, чтобы осознать, что только что, кажется, увидели глаза. Я возвращаюсь на несколько шагов и останавливаюсь перед витриной, которую только что проскочила. Сомнений больше нет.

Это Бен. То есть его детская фотография.

Тот самый черно-белый снимок, который я так не любила.

Единственная фотография Бена, которую я смогла найти после его исчезновения.

Ничего не понимаю. Как она сюда попала? Я пока не трогала его вещи, ничего не успела убрать из дома, где мы жили вместе, притворяясь мужем и женой. Эта мысль причиняет мне некоторую боль, мне хочется нас защитить, оправдать. Наш брак – не единственный брак на свете, который со временем превратился в две отдельные жизни, мы – не единственная пара, кто продолжал жить вместе по привычке или потому что так было удобнее. Каждый из нас плетет свою собственную замысловатую паутину лжи, а потом умудряется в ней запутаться и не может найти выход.

Я барабаню в дверь антикварной лавки, но никто не открывает.

Начинается дождь. Тяжелые капли внезапно, без предупреждения начинают падать с неба, текут по коже, моментально пропитывают одежду, наполняют вены мощеной улицы мутной водой. Я все смотрю на фотографию и, несмотря на то, что картинка теперь затуманена дождем, не сомневаюсь, что могу верить своим глазам.

Я возобновляю бег, пускаюсь прочь, как будто черно-белый снимок ребенка может ожить, разбить стекло витрины и напасть на меня. Мне не удается убежать далеко. В витрине соседнего антикварного магазина стоит другая рамка, но оттуда на меня смотрит то же лицо. Меня начинает бить дрожь. Я перехожу к следующему магазину – и там снова он, его злобные глазки смотрят прямо на меня.

Я окидываю взглядом пустынную улицу: внезапно мне начинает казаться, что за мной следят. Но вокруг никого нет, только пустой пакет в белую и розовую полоску, совсем как те, в которых мне в детстве покупали конфеты, летит по ветру вдоль тротуара. В глубине этого магазина горит свет, но дверь заперта, и ручка не поддается. Я стучу по стеклу, и в конце концов ко мне выходит пожилой продавец.

– Простите, что беспокою вас, но мне нужно кое-что узнать о фотографии, которая у вас на витрине.

Я чувствую, что должна казаться ненормальной, и удивляюсь, когда продавец предлагает мне войти. Вода течет с моей промокшей насквозь одежды на покрытый плиткой пол.

В магазине тепло, даже жарко, пахнет поджаренным хлебом и старостью. Мужчине, открывшему мне дверь, на вид не меньше восьмидесяти. Он слегка горбится, а одежда висит на нем, как будто он уменьшился с возрастом. Кажется, что его нарядные штаны из шотландки вообще упали бы, если бы красные подтяжки не удерживали их на месте. Под подбородком у него галстук-бабочка, явно завязанный опытной рукой. Его волосы абсолютно седы, но еще густы, а глаза улыбаются, даже когда не улыбается рот. Он, кажется, рад компании.

– Говорите погромче, моя дорогая.

Я подхожу к витрине и тянусь за рамкой, осторожно, чтобы ничего не опрокинуть.

– Эта фотография. Не могли бы вы мне рассказать, откуда она у вас?