Город чудес - Роберт Джексон Беннетт (2019)

Однако был один божественный потомок, чья область неясна, и его особенно страшились и боялись в Континентальных текстах — так сильно, что Божества прибегли к своей обычной тактике: они изменили историю и воспоминания, сделав так, что до сегодняшнего дня все упоминания об этом потомке исчезли. Мы не знаем ни его имени, ни происхождения.

Но кое-что нам все же известно. Во-первых, область влияния потомка была такой огромной, что каким-то образом таила в себе угрозу для всех изначальных шести Божеств. Выдвигались многочисленные идеи о том, что бы это могло быть, — солнце, смерть, возможно, сама идея движения, — но у нас нет реального способа подтвердить какую-то из них.

Как бы там ни было, изначальные шесть Божеств, опасаясь распада, поступили необычно: они ужасно изувечили ребенка, превратили его в калеку. Неясно, что именно они сделали — упоминаются как вивисекция, так и ампутация, — но с божественными существами нельзя с уверенностью отделить метафорическое от буквального. Так или иначе, это увечье, каким бы оно ни было, ужасно ослабило потомка и помешало ему снова угрожать реальности.

Мы вынуждены предположить, что с этим существом случилось то же самое, что и со множеством божественных детей: либо кадж успешно уничтожил его во время континентального холокоста, либо оно исчезло во время Мига. Но отмечу, что мы вынуждены так предположить лишь по той причине, что на сегодняшний день не видели никаких доказательств его существования. Мы мало знаем об изначальных Божествах, но еще меньше — об их детях, которые часто были слишком незначительны, чтобы о них писать, за исключением этого единственного ребенка, слишком важного, чтобы доверить сведения о нем бумаге.

Сигруд стоит в комнате Шары, словно громом пораженный.

Все постепенно делается болезненно ясным.

— Адский ад… — шепчет дрейлинг и медленно опускается на кровать.

Получается, два существа, с которыми он столкнулся на скотобойне, были не настоящими Божествами, но божественными детьми. Вот почему у континентской девушки была такая странная власть над прошлым, а у другого, существа среди теней, — власть над тьмой: у каждого из них имелись особые области, которые, разумеется, сопровождались границами и строгими правилами.

Но как они сумели выжить?.. И, получается, раз они очень похожи на Божеств, единственный способ с ними расправиться — черный свинец каджа, последний кусочек которого хранился у Шары. Но он понятия не имеет, что она с ним сделала.

Сигруд чешет щетину на подбородке, размышляя. «Значит, это божественное дитя, этот Ноков, вел войну. Вероятно, против Шары — или Шара вступила в нее после того, как все началось. Но ради чего ведется война? И при чем тут подростки-континентцы? Зачем посылать Кхадсе выслеживать детей?»

Он медленно наклоняется вперед, упирается локтями в колени.

«А что, если континентские дети, за которыми он охотился, на самом деле не просто дети?»

Он вспоминает, как девушка со скотобойни говорила, в отчаянии хватая воздух ртом: «Он убил стольких из нас и теперь может заполучить меня…»

«Боги мертвы, — думает Сигруд. — А что происходит, когда умирает правитель? Дети сражаются за королевство, устраняя конкурентов». Все стало поразительно ясным. Возможно, некоторые божественные дети спрятались, притворились обыкновенными, нормальными, смертными. Но если ты претендуешь на территорию родителей, надо быть скрупулезным. Надо устранить все прочие частицы семьи и остаться в гордом одиночестве.

Он опять заглядывает в книгу и перечитывает фразу, которую подчеркнули несколько раз: «Однако был один божественный потомок, чья область неясна, и его особенно страшились и боялись в Континентальных текстах…»

Он вспоминает скрежет и шорох во тьме, холодный голос, шепчущий на ухо: «Я способен на такое, что убийство покажется благостью…»

Он вздрагивает и думает: «Я должен найти Татьяну».