Человек - Don Maestro (2021)

Каждый раз, вспоминая о Лорел и Марии, он улыбался. Он думал о них всегда. Ему казалось, что если он перестанет это делать, то случится что-то страшное. Думая о них, он вспоминал о своем детстве, которого у него не было. Они с отцом вместе добирались до города. Его отец стал здесь охотником, и не хотел, чтобы сын занимался тем же. Но он понимал, что помешать ему не сможет. Мать всегда мечтала, чтобы Павел сумел выбраться из этого города, когда жизнь вновь станет обычной. Жаль, что он был слишком мал, чтобы запомнить её. Но уходя, она завещала сыну свои мечты.

Люди забыли, что жизнь может быть нормальной, рассуждал Павел. Что мы можем не только сжигать тела, не только хоронить их в земле, но и выращивать в ней хлеб. Сложно сказать, когда это случилось. Возможно, еще до войны. Иначе кто бы в здравом уме сбросил ядерную бомбу, да и вообще, развязал бы войну. Мы не знали ничего кроме страха, дружба была таким редким явлением, как мясо на наших тарелках. Забавное сравнение. Что самое забавное, так это что для выживания требуется и то и другое.

– Ну, давайте знакомиться.

– Меня зовут Маркус, я из Америки.

– А я Фабио, я итальянец.

– Ким Джен Ын, Китай.

– Том, Британия.

– Рой, Ирландия.

– Хавьер, Мексика.

– Андрес, Испания.

– Паоло, Италия.

– Марио, Италия.

– Поль, Франция.

– Мирослав, Сербия.

– Павел, Россия.

– Артур, Россия.

– Расмус, Финляндия.

– Лавров, Россия.

– Ну прямо военный пересчет.

– Скорее как школьников на линейке, – пошутил Расмус.

– Ну а вы парни, откуда? – спросил Бард.

– Джером, Америка.

– Фернандо, Испания. Мы недолго продержались на войне.

– На этой войне мало кто долго продержался.

– Забавно, правда? – вступил Маркус. – Люди всю жизнь думали, что будут воевать с инопланетянами, или их ждет восстание машин и борьба с ними за выживание. Все время готовились к войне с другими, а в итоге – стали убивать друг друга.

– Мы сами не хотим жить – сказал Лавров. – Любая наша судьба – конец.

– Время любит повторять старые истории – отметил Павел.

– Рим сохранился из-за Ватикана, ну, относительно сохранился. – предположил Бард. – Я сам из Глазго, хороший был городишка, чем-то похож на все остальные. Теперь они все ни на что не похожи.

– Я шел сюда пешком, – заговорил Паоло. – Я был не один, со своей семьей. Но дошел только я. Совсем пацаном еще был. Теперь моя жизнь ни на что не похожа.

– Так много стран. Раньше ведь их было много, да? Городов, стран… – спросил Джером.

– Да, очень много. 251 страна, более 2,5 миллионов городов. И не таких, как наш Эбисс. А намного больше.

– Твой Глазго был больше?

– Намноооого больше. Огромный город. Сейчас это кажется невероятным, что можно построить что-то более здоровое, чем наши стены или Колизей.

– Говорят, и Колизей был больше.

– Да, его порядком разбомбило. Ты даже не представляешь, как много здесь раньше жило людей.

– Скучаешь по своему городу?

– Ха-ха, скажешь тоже. Тыкни мне здесь пальцем в человека, который не мечтает промотать кассету назад.

– Кассету?

– Это специальное устройство… ааа, сейчас это не важно.

– А почему вы на поверхности? А не, скажем, в метро. Ведь там безопаснее.

– Можно сколько угодно прятаться в подвалах, погребах, туннелях. Но рано или поздно захочется солнца. Свежего воздуха. Увидеть звезды над головой. Черт возьми, ты понимаешь, о чем я? Жизни хочется. И пусть опасной.

– А кто-нибудь видел звезды хоть раз, ну, чтобы рядом? Как мы с вами друг друга.

– Видели. И летали. И возвращались. Эх, сколько целей было в жизни у нашего человечества. И все к чертям. Чертям Императора.

По кругу прокатился смех.

– Тише, ребят. Кто знает, где его свита.

– А как он стал Императором?

Возникла пауза. Никто не любит говорить о своих ошибках, подумал Павел.