Враг моего мужа - Лина Манило (2020)

Романов дёргает меня на себя, и после непродолжительного полёта оказываюсь прижатой лицом к дивану. Коля мешкает. Звенит пряжка, вжикает замок на брюках, а я глотаю своё бессилие, крупными каплями стекающее слезами по лицу.

Нет-нет, я не выдержу. Не смогу. Пусть сразу убьёт, только не это. Только не секс с ним.

Что-то большое и уродливое расправляет внутри меня свои щупальца. Ледяные, с острыми шипами на концах. Сжимают лёгкие, и я пытаюсь сделать вдох, но почти ничего не получается. Из груди вырывается хрип, но на мгновение хватка на моём затылке слабеет. Крошечная доля секунды, даже вдоха сделать не успеваю, и Романов снова возвращает свою ладонь на мою шею. Вдавливает, до рваных криков, до глухих стонов.

Я всё ещё одета. Это почему-то успокаивает. Сейчас я, как попавшая в нефтяное пятно птица: ни дышать полной грудью, ни улететь, потому что крылья в жирных чёрных пятнах. Не выбраться.

— Тварь, будешь знать, как за моей спиной что-то делать. Уродка.

Он тянет мои спортивки, пытается их стянуть с меня, пыхтит и давит сильнее. Холодок проходится по коже, когда она сантиметр за сантиметром обнажается.

Господи, пожалуйста, пусть я умру. Прямо сейчас умру. Не могу так больше.

Мой зад позорно отклячен назад, мурашки на коже, наверное, размером со слонов, и я вою в белоснежную обивку дивана, молю, чтобы это всё скорее закончилось. Пожалуйста, пожалуйста.

Вдруг какой-то грохот доносится сквозь пелену ужаса. Я уже чувствую обнажённой кожей ягодиц упругую головку — именно так он, наверное, решил наказать меня. Унизить. Уничтожить окончательно саму мою суть, но в следующий момент ощущение растворяется.

Снова грохот, и я молюсь, чтобы это был взрыв, и скорее бы нас с Романовым погребло под обломками.

— Блядь, что это? — вскрикивает Романов, и больше меня не держит никто.

Треск, глухие маты, несущиеся откуда-то издалека, отголоски сильного грохота, так напугавшего моего бывшего. Он, со всё ещё спущенными до колен штанами, с торчащим в боевой готовности членом, отскакивает от меня, но далеко не отходит. Прислушивается.

Боится, что ли? Он всегда боится за свою шкуру, долбанный параноик.

Я не отвечаю за себя и свои поступки. Мне так больно и плохо, что могу лишь действовать на голых инстинктах, ведомая чувством мести. За всё, что этот упырь сделал со мной. И наверняка не только со мной.

Надо было сразу так и поступить. Не просить Артура, не подставлять никого, не провоцировать войну и жертвы. Просто сделать это с самого начала — убить Романова.

Не знаю, где нахожу в себе внутренние резервы, чтобы заметить на столике, стоящем рядом с диваном, увесистую пепельницу. Мраморную, в зелёных прожилках. Тяжёлую.

Какая красивая, вдруг думаю отстранённо, а перед глазами белые пятна мелькают. Не хочу ни о чём думать, мне нужно что-то сделать. Чтобы спасти себя от этого разрушающего душу огня. Потушить его наконец. Освободиться.

Замахиваюсь. Вот так вот, так правильно.

— Сука, — как-то очень удивлённо выдыхает Романов, а я второй раз бью его пепельницей по голове.

— Сдохни, сволочь.

Когда Романов оседает на диван, заваливается на бок, а на его голове, в месте удара, проступает кровь, я вдруг понимаю, что теперь я свободная.

Наконец-то.

25 глава

Артур

Тем временем…

Когда устоявшаяся привычная жизнь разлетается на куски, приходит страх. Он лижет языком сердце, касается липкими щупальцами загривка, царапает позвоночник. Тело сводит судорогой, я закрываю глаза и глубоко дышу. Кажется, так делала Злата, когда вокруг всё рассыпалось, да? Со всей этой эзотерической хренью я не знаком, медитировать не умею, но от пары глубоких вдохов становится действительно чуточку проще.

Я чувствую, что у меня осталось слишком мало времени. Катастрофически мало.

Не думать об этом. Просто не думать. Я успею, я всё успею.