Обаятельное чудовище - Елена Сокол (2019)

Я включаю воду и встаю под душ. Почему-то не к месту вдруг вспоминаю незнакомца, с которым говорила вчера в клубе Марта. Не похоже, чтобы они имели какие-то романтические отношения, но у меня все равно внутри все горит от ревности. Первый раз в жизни мне совсем не хочется отступать. Впервые я сомневаюсь, нужна ли мне эта вновь обретенная свобода?

31

Марта

Я возвращаюсь в офис, ощущая на себе невероятный груз. Новости о предстоящей операции меня подкосили. Большой удачей для меня был тот факт, что никто не пытался вникнуть в процесс лечения Кауффмана. Долгое время мне удавалось скрывать ото всех необходимость оперативного вмешательства. Якова выписали под мою ответственность, и все это время я надеялась, что ему уже не выкарабкаться. Ждала, когда он угаснет.

Но судьбой было угодно обратное.

Приемный отец упорно продолжал цепляться за жизнь, и Наталья, будучи опытной сиделкой, постоянно обращала мое внимание на то, что существуют разные способы улучшить его состояние. Она молчала только ради денег, которые получала от меня. Люди всегда молчат ради денег. Они готовы закрывать глаза и на чужие страдания — мне ли не знать. С этим ничего не поделаешь.

Я вхожу в кабинет с замирающим сердцем. Тима еще нет. Медленно собираю в сумку вещи, которые оставались в ящиках моего стола: блокнот для записей, заколку, браслет, зеркальце, зарядное для телефона. Любые следы моего пребывания в этом месте. Завтра я соберу деньги, которые копила для побега, и отдам Эдику в оплату доли за клуб. Так будет правильнее.

У меня не получится скрываться, взяв тяжкий грех на душу. Куда я пойду? Где спрячусь? Да и нужно ли мне это? Вряд ли после убийства меня ждет новая жизнь. Муки совести не позволят мне стать кем-то другим и улыбаться людям, как ни в чем не бывало. Лучше пустить деньги на благое дело и сдаться. Да. Я отсижу. Не буду оправдываться за содеянное. Я понесу справедливое наказание, таков мой крест.

Тим входит в тот самый момент, когда я убираю сумку в шкаф и задумчиво впиваюсь взглядом в кожаный диван, который на время стал нашим островком любви и нежности. Я поворачиваюсь на звук открываемой двери и вижу его: помятого, не выспавшегося, но пытающегося бодриться.

На Левицком футболка, обтягивающая тугие бицепсы и идеальный пресс, небрежного кроя светлые джинсы, на ногах белоснежные кроссовки. Он теряется при виде меня, неловко проводит ладонью по непослушным коротким волосам и тут же берет себя в руки:

— Привет, гаргулья!

Наверное, это самый лучший способ разрядить обстановку — сделать вид, что ничего не произошло. Правильно, нечего грустить или злиться, жизнь продолжается. Ни к чему омрачать друг другу существование кислым выражением лица с намеком на былые обиды.

Тим надевает свою любимую из масок — беззаботно, обаятельно и чуть лениво улыбается мне. В его улыбке теперь ничего особенного — она такая для всех.

Но, черт возьми, нельзя не заметить — его глаза кричат от боли. Они такие печальные, что я задыхаюсь от чувства вины.

— Привет. — Здороваюсь сдержанно.

Сомневаюсь, сказать ли ему, что послезавтра меня здесь не будет, или утаить эту информацию? Смогу ли я исчезнуть, не попрощавшись? Или лучше будет сказать ему «прости» и уйти?

— Какие у нас планы на сегодня? — Обворожительно улыбается Левицкий.

Проходит и садится на диван. Меня окутывает любимый запах — запах его кожи, щедро приправленной гелем для бритья. Тело реагирует на него острой дрожью и мелкими мурашками, бросившимися удирать вниз по спине.

Пытаясь скрыть это, я опускаю взгляд на собственные руки. Мне слишком больно смотреть на того, чьи глаза проникают сейчас в самую душу. Мне безумно хочется броситься к нему в объятия и все забыть.

Но я не могу. Не могу.