Обаятельное чудовище - Елена Сокол (2019)

Мне нельзя чувствовать ничего, кроме боли. Иначе, я забуду. Забуду, почему я здесь, и зачем это все. А этот парень, Тим, он смешал мне все планы! Забыть про него. Мне нельзя отвлекаться. Нельзя привязываться. Нельзя оживать. А именно это и происходит, когда его руки касаются меня. В его глазах лишь желание, в голове распутные мысли, но отчего-то каждое его прикосновение рождает во мне ощущение жизни, вкус которой я давно позабыла.

Я не должна так реагировать. Мне нельзя. Это все не настоящее. Я чувствую желание только потому, что я испорчена. И мой разум травмирован настолько, что не получается сопротивляться этому. Этот яд, он затуманил мой разум настолько сильно, что мне инстинктивно хочется повторения этого ада. Вот и все.

Вот и все.

Нет никаких чувств. Никакого влечения. Есть только я — испорченная. Поврежденная. С изуродованной душой. Не достойная ничего человеческого.

Я выхожу из ванной, прислушиваясь к звукам. Сушу волосы, аккуратно заново бинтую руку, прослушиваю автоответчик.

— Привет, шлюшка. — Раздается знакомый голос из динамика. Меня будто сотни холодных гвоздей прибивают к полу, когда я его слышу. — Узнала? — А затем увереннее. — Узна-а-а-ла. Как же иначе?

Фоном раздается треск, будто кто-то захлопывает дверцу машины.

— Я вернулся, и ты знаешь, зачем я звоню. — Скрипит он. — Ты отдашь все, что забрала, стерва! Я приду за тобой!

Я бью по аппарату и выдергиваю из розетки шнур. Меня колотит. Страх опускается в желудок и собирается тугим ледяным комком.

«Все нормально. Все хорошо. — Уговариваю себя. — Он до тебя не доберется. Это все пустые слова, как и обычно. Ты же предвидела, что это произойдет. И ты знаешь, что он тебя не тронет».

Дрожащими руками натягиваю на себя белье, кофточку, юбку. Оглядываю собственное бледное отражение в зеркале и сглатываю. Медленно расчесываю непослушные волосы, пытаясь одновременно успокаивать себя мыслями о том, что бояться мне пока нечего. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, крадусь к заветной комнате.

Вхожу и сразу натыкаюсь на его взгляд. Боже, эти глаза… Наверное, если встретить в лесу голодного волка с таким взглядом, то сердце забьется бешено, а ноги попросту откажутся бежать. В этих глазах безумие и ненависть. В них все то, что он сделает со мной, когда его тело обретет утраченные функции. В них моя смерть.

Для меня посмотреть в них — это как воткнуть себе в руку шприц с ядом. Но я здесь, и я смотрю. Наверное, я сумасшедшая. А, может, просто слабачка…

— Знаешь, почему ты еще жив? — Спрашиваю я, наклоняясь к нему.

Глаза сверлят меня презрением.

— Ты еще жив, потому что у меня не хватает духу, чтобы задушить тебя. Как когда-то не хватило духу, чтобы убить себя. — Я стойко выдерживаю его взгляд. Только под этим взглядом мне не удается притворяться нормальной. — А еще ты здесь, потому что я хочу, чтобы ты сполна насладился своим новым положением. Чтобы ты, как следует, прочувствовал каково это — быть беспомощным.

В моем сердце стучит отчаяние. Я звучно сглатываю, и он слышит это. Его глаза сверлят меня, а я делаю над собой усилие, чтобы сдержать слезы, которые предательски прорываются наружу.

— Это просто отсрочка, папочка. Можешь быть уверен, что, как только придет время, я отниму твою жизнь. — Я улыбаюсь. Мне хочется напугать его своим сумасшествием. Хочу, чтобы он боялся меня. Чтобы понял, что это такое — жить страхом. — Ты больше не причинишь вреда. Никому. И никогда. Больше никаких сломанных кукол, папочка.

Тим

Я приезжаю в клуб ближе к вечеру.

Паркую байк на привычном месте и замечаю, что мотоцикла Марты нет на парковке. Неосознанно поднимаю взгляд на окна. Ищу ее силуэт в окне. Злюсь на себя: «Какое тебе дело до этой девчонки?». И тут же сам себя успокаиваю: «Как какое? Конечно — она же та самая заноза в заднице, которая в любой момент может отчебучить что-нибудь эдакое, а мне потом разгребать».