Обаятельное чудовище - Елена Сокол (2019)

— Ты меня убиваешь… — Паясничает он, падая на диван лицом вниз.

— Специальные угощения, розыгрыш клубных карт, — цитирую я ровным голосом, — спецпригласительные, Go-Go, Playboy-topless, девушкам до десяти вечера вход бесплатный. Так. Ну, и «девочки-зайчики» с пушистыми ушками и хвостиками — это само собой. Еще что-то забыли? Есть идеи?

Тим громко храпит, изображая спящего.

— Понимаю, что тебе скучно. — Улыбаюсь я. — Поэтому отпускаю тебя с чистой совестью. Иди, мы с Дарьей все сами допридумываем.

Левицкий радостно воскресает. Косит на меня хитрым левым глазом:

— Из тебя вышел бы классный зайка. Ну-ка, сделай вот так лапки. — Показывает на себе. — И покрути попкой.

— О, Господи… — вздыхаю я, отворачиваясь.

— Нет, ты не зайка, ты киска. — Заключает он. — Одни твои острые коготки чего стоят!

И я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, как он, пытаясь вызвать жалость, наигранно поглаживает пальцами свою шею.

— Ладно уже, хватит давить на жалость… — Улыбаюсь.

— Поцелуй, чтобы быстрее зажили. — Жалостливо просит Тим, задирая голову и подставляя мне свою шею, покрытую следами царапин.

— И почему ты такой клоун? — Спрашиваю я.

Даже не его спрашиваю, а саму вселенную. «Ну, почему?»

— А почему ты сегодня такая красивая? — Парирует Левицкий.

— А, может, у меня день рождения… — выпаливаю я и прикусываю губу.

Мне не хотелось ни с кем делиться этой информацией. Разве это какой-то особенный день? Совершенно обычный, но все почему-то вспоминают о твоем существовании именно тогда, когда он наступает. Я так привыкла быть незаметной и тихой в последние годы, что еще не освоилась в обычном мире и не готова к излишнему вниманию.

— Правда? — Восклицает Тим.

Вот теперь у него точно сносит башню. Он без стеснения подскакивает и приземляется рядом со мной. Сгребает меня в охапку и давит с такой силой, будто выдавить из меня кишки, становится единственной его целью.

— Поздравляю! — Парень касается горячими губами моей щеки, скулы, а затем и губ — ну, совершенно не нарочно. — Ой, прости, — радуется он, — у меня прицел сбит. Хотел в щечку, получилось в губки!

У меня подпрыгивает сердце, когда я ощущаю его губы на своем лице. Левицкий в своем порыве напоминает сейчас не похотливого кота, а преданного пса, использующего замешательство хозяина для того, чтобы лишний раз лизнуть его в лицо. Пока я хлопаю ресницами в недоумении, он сжимает меня крепче и снова целует.

— Ты бы предупредила, а то я без подарка. — Шепчет. — Стремно как-то!

— Что там у вас? — Дашка выбирается из-за пульта.

— У Марты сегодня день рождения! — Радостно объявляет он.

— Правда? — Лицо Ласточкиной удивленно вытягивается.

— Да… — Мычу я.

Тим снова прихватывает меня — теперь уже за плечи и, беззастенчиво тиская, журит:

— И никому ведь не сказала!

— Да я…

— Сколько тебе сегодня исполняется?

От горячих волн, разбегающихся по телу, у меня кружится голова. И я совершаю еще одну ошибку:

— Восемнадцать.

— Сколько? — Левицкий отпускает меня и охает. — Восемнадцать?

— Угу. — Неохотно киваю я.

— Дела…

Но прежде, чем он успевает сказать еще хоть слово, я шепчу:

— Да, я ездила без прав. Но так надо. Мне нужно было, я хотела…

— Да к черту твои права. — Тим кашляет, стуча кулаком в грудь. — Которых у тебя нет. — Он наклоняется к моему уху. — А я ведь мог присесть за растление несовершеннолетних…

— Ну, тут без вариантов. — Отстраняюсь я. — Мы это уже обсуждали, у тебя нет никаких шансов.

— Брось!

— И все же.

Вдруг парень замирает, вглядываясь в мое лицо.

— Никогда бы не дал тебе меньше двадцати. — Его дыхание становится прерывистым. — С твоим взглядом…

— Что с ним не так?

Я замечаю, что Дашка уже стоит рядом со столиком и внимательно нас слушает.

Тим напрягается: