Мой персональный миллионер - Ирина Шайлина (2020)

Дунька сидела и пыхтела, натягивая на толстые ножки тёплые колготки. Они перекручивались, и пятка непременно оказывалась спереди. Я села перед ней на корточки, и тогда-то и увидела: крупная красивая снежинка на темном рукаве куртки. Резная. Само совершенство, которое вот-вот растает.

— Смотри, — показала я Дуньке.

Она увидела. И красота крошечной капли застывшей воды её заворожила. Ткнула в неё пальцем и уничтожила. Разревелась.

— Не плачь, я тебе ещё поймаю.

Сейчас я сидела в машине и думала, что надо будет непременно добыть для Сони самую красивую снежинку. Мама все говорила, а мне было стыдно перед таксистом, который усиленно делал вид, что его тут нет. Стыдно, что у меня такая мама…

— Пока, — не выдержала я. — Я пойду.

Вышла и дверью хлопнула. Автомобиль постоял ещё минуту, словно надеясь, что я одумаюсь, а потом медленно поехал прочь. Я снова посмотрела на тёмные окна. И поняла, что не пойду туда. Без Германа дом потерял всю прелесть. Там меня найдут. Все находят. Надо к Соне. Она там одна. А вдруг и правда её попытаются забрать…

Сердце заколотилось, как бешеное. Надо было, наверное, такси вызвать, но у меня терпения не хватило бы его ждать. Я побежала, пересекла детскую площадку по наметённому снегу. Под ним — вода. Но разве важно? На дороге я поймала машину. Стоять пришлось целую вечность — три минуты.

Уже вечер, часы посещений закончены. Двери, в которые я проходила днём, заперты. Я обошла здание. Нашла неприметную дверку, в которую мы вошли в тот, самый первый день, с Германом. Рядом урна, полная окурков. Видимо, сюда бегает курить персонал. Потянула дверь — открылась. И снова пустые стерильные коридоры. Безжалостно ярко светят лампы. Здание большое, мне пришлось поплутать, пока я нашла хирургическое отделение. Не раз и не два я замирала, боясь быть пойманной. Где-то говорили люди, смеялся кто-то. Они привыкли у чужой боли, даже детской. Для них это работа. Им можно и смеяться, и чай пить с подаренной чьей-то мамой шоколадкой…

Медсестры с поста пили чай. Я видела это через приоткрытую дверь. Мимо проскользнула, не дыша. В палате темно, ночник еле светит. Две девочки, обе спят. Дальше по коридору заплакал ребёнок, громко, навзрыд. Мимо палаты прошла медсестра. Я подошла к своей малышке, коснулась её волос. Ну и ладно, что спать негде. Не буду спать. Просижу всю ночь.

Моё присутствие обнаружилось на вечернем кормлении. В палату, щелкнув светом, вошла медсестра. Увидела меня, чуть не выронила бутылочки.

— Полушкина? Вы как сюда проникли?

— Это было несложно….

И правда — проще некуда. Медсестра растерялась, я загородила собой кроватку, в которой ворочалась разбуженная ярким светом и голосами дочка. Только через мой труп.

— Правилами больницы посещение больных проходит в часы, специально для этого отведенные. Я охрану вызову.

— А я прокуратуру, — ответила я. — Позвоню… везде позвоню. И муж мой утром вернётся. И Андрею Васильевичу я позвоню прямо сейчас.

Мужа моего медсестра помнила. И о знакомстве с заведующим знала. Стушевалась. А я уступать была не намерена. Я свою дочку тут одну не оставлю. Если надо будет, и охрану встречу. Жаль только, номер врача пропал с холодильника… зато номер прокуратуры можно найти в сети.

— Хорошо, — елейно отозвалась девушка, — тогда палата на вас. И Лариса тоже.

Она ткнула пальцем в кроватку с проснувшейся ничейной девочкой. Оказывается, она Лариса… Тоже повезло с имечком, хотя Дунька будет покруче. Ничего, сначала одну девочку покормлю, потом другую. И все.