Тут и Эйва замолчала. Вдруг послышался свист, а следом в столб, около которого она стояла, прилетел кинжал. Узнать его хозяина труда не составило. Тем временем из толпы вышел Тарос.

— Я заявлять на тебя права, — встал в паре метров от нее.

— Не надо, пожалуйста, — прошептала со слезами на глазах. — Нет у нас с тобой будущего.

— Есть. И когда ты перестать думать о нем, понять это. Бэр Фаргар, — обратился к вожаку, — в ночь выбора каждый имеет право заявить о своих притязаниях на самку.

— Имеет, — кивнул.

— Так вот, я заявляю.

— Габан. Но чтобы пара состоялась, самка должна согласиться. Эйва, — перевел на нее взгляд. — Твое слово.

— Она уже занята! — прогремело из толпы.

Сейчас же все уставились на того, кто сидел верхом на вороном коне в окружении отряда воинов. Эйва так и открыла рот, однако сказать ничего не смогла, голос пропал. А всадник меж тем выехал вперед, затем спрыгнул с лошади.

— Ну, здравствуй, друг, — Кархем покосился на Тароса, после чего направился прямиком к Эйве.

— Ты здесь, — прошептала чуть слышно.

— Здесь. Моя жена пропала, вообще-то.

И она бросилась к нему, обняла:

— Я ждала тебя, — пробормотала сквозь слезы.

В ответ орк заключил любимое лицо в ладони и припал своим лбом к ее.

— Почему ты такой горячий? — мигом всполошилась.

— Дорога была дальней. С парочкой троллей еще схватились. Ничего особенного.

— Он ранен, — вышел вперед Намес. — Серьезно. Боюсь, как бы уже заражение крови не началось.

— Ранен?! — вытаращилась на Кархема. — Заражение крови?!

— А ранил его — продолжил лекарь, — вот этот, — и указал на Тароса, который продолжал смотреть только на Эйву.

— Взять под стражу! — поднялся Фаргар. — Оказывается, ты еще и трус, — смерил презрительным взглядом беглеца.

Тароса немедленно скрутили два бравых воина и увели.

— Приветствую, бэр Фаргар, — Кархем ударил себя кулаком в грудь. — Рад встречи.

— Приветствую, — проделал то же самое, — умираешь, значит? Негоже как-то, только прибыл.

— Чтобы хават и так позорно сдох, — усмехнулся, — не дождешься.

— Сейчас в лазарет пойдем. А уж потом будем говорить.

В лазарете Эйва ни на шаг не отходила от Кархема. Когда его решили раздеть сестры милосердия, она разогнала всех и сама сняла с мужа жилет.

— Какой ужас! — посмотрела на воспаленную рану. — И ты с таким ранением ехал столько дней?

— Эйва, я воин. Поверь, это не первая моё ранение.

— Может и не первое, но если немедленно не принять меры, окажется последним.

— От меня так легко ты не отделаешься, — притянул жену к себе.

— Прости, — заглянула в черные глаза, — прости, что все вышло так неправильно.

— Если кто и виноват в случившемся, так это я. Скажи, — усмехнулся, — если бы я не успел, ты бы согласилась быть с Таросом?

— У меня уже есть муж, Кархем. Представляешь? — провела пальцами по его волосам, от которых осталось не так-то и много. Теперь на голове орка красовался традиционный ирокез. — Все-таки отстриг.

— Пришлось. Хвост цеплялся за ветки. Да и ты изменилась, — посмотрел на короткие косы, а потом опустил взгляд на бусы, — не выбросила.

— Они мне дороже любого золота, ибо куплены и подарены одним из самых свирепых оруков.

— И этот орук очень-очень хочет свою самку, — накрыл ладонями ее ягодицы. — Так сильно, что вот-вот проявит всю свою звериную натуру.

— Придется потерпеть, — а у самой внизу живота все скрутило от желания, — лишние движения тебе сейчас не на пользу.

— Будто Намеса обнимаю, — улыбнулся, — честное слово.

— Когда тебе станет лучше, обещаю, — прижалась к нему грудью, — сделаю все, что только пожелаешь.

— Без шуток? Все-все?

— Абсолютно — Эйва видела, насколько Кархему тяжело и больно, хоть он и старается не показывать ни боли, ни слабости.

— В таком случае срочно зови лекаря.