Наверное, такой и впрямь могла бы быть ночь перед свадьбой.

Перед моей свадьбой.

Я стою у окна, чувствуя вползающую в тело уже привычную дрожь. В последнее время меня часто бросало в озноб ни с того ни с сего. Первые несколько раз я думала, что простудилась, но градусник показывал нормальную температуру, даже чуть ниже обычного. Потом я привыкла. Возможно, это последствия того, что сделал Торн — в тот вечер, когда рассказал мне об Эллегрин. А может быть, просто давление. Давление у меня, к слову, теперь постоянно низкое. Перед защитой я кувыркнулась в обморок, в медпункте ХГУ меня и осчастливили тем, что мне нужно обратиться к врачу.

Разумеется, ни к какому врачу я не пошла — когда? Теперь уже пойду в Рагране, если все это не пройдет.

До утра я успела постоять, полежать, посидеть, походить по комнате, посмотреть на сладко сопящую Рин, завернувшуюся в плед. Когда она проснулась, совершенно неудивительно, что меня уже слегка шатало. Правда, к этому моменту я благополучно заползла на кровать (я же не самоубийца — признаваться Ринни в том, что не спала всю ночь).

— Ух… — Она потирает глаза, потягивается и поворачивается ко мне. — Когда я вырубилась?

— Наверное, тогда же, когда и я.

Она смеется:

— Кажется, нам пора на завтрак.

— Пора, — соглашаюсь я.

За завтраком все становится совсем странно. У меня такое состояние, как будто меня стукнули по голове — наверное, так и должно быть после бессонной ночи, к тому же, это своего рода анестезия. Такая ментальная анестезия перед отъездом, чтобы я не начала рыдать, не хуже как вчера мне сказала Рин.

Сумки у меня уже собраны, там и собирать-то особо нечего, после завтрака мы с Рин выгуливаем Гринни (которая всю ночь ходила за мной, пока не заснула на кресле от усталости), я благодарю ее родителей. Меня обнимают по очереди — и мама, и папа — он даже взял отгул и не пошел сегодня на работу, чтобы меня проводить. На этом моя анестезия дает сбой, на глаза наворачиваются слезы. Поэтому я быстренько прощаюсь и поспешно ныряю в раскрытую дверь за Сэфлом, который несет мои сумки, и за Рин. Гринни вышагивает рядом, постоянно вскидывает голову — видимо, чувствует мое состояние.

До телепорта все как в тумане, смазанные очертания залитого солнцем зимнего Хайрмарга, острая игла Айрлэнгер Харддарк ударяет в глаза ослепительными бликами. Я отворачиваюсь, смотрю прямо перед собой. Только вперед.

Уже в общем зале мне звонит Даргел, они с Мелори подлетают ко мне, и начинается вторая волна проверки анестезии. К счастью, почти сразу же Сэфлу звонит Бен. Сейчас я искренне этому рада, потому что Бен не вызывает во мне никаких чувств, а Дар с Мелори и Сэфл с Рином с его появлением становятся чуточку более отстраненными.

— Давай сюда мою собственность, — хмыкает он, и я протягиваю ему поводок Гринни и ее паспорт.

Он оценивающим взглядом обводит нашу компанию, и я понимаю, что если услышу хоть один комментарий в свойственном ему стиле, просто от души тресну его сумкой по голове.

Обходится без комментариев и без рукоприкладства. Бен просто смотрит на часы и буднично сообщает:

— Нам пора.

Нам действительно пора — на регистрацию, телепорт у нас хоть и первого класса, но далеко не ВИП.

— Лаура, я жду! — Даргел прикладывает сложенные пальцы к уху.

— Эй! — возмущается Рин. — Я тоже жду!

— Вы еще подеритесь за то, кому она должна позвонить первой, — фыркает Мелори, а потом шагает ко мне и обнимает. — Не смотри на этих эгоистов, сначала устроишься, потом позвонишь.

Именно в этот момент я понимаю, что что бы она ни говорила моему брату, она уже с ним. Его, если можно так выразиться. Именно это наполняет меня счастьем, теплом и уверенностью — у Даргела все хорошо. И у меня тоже будет.

Обязательно.

Поскольку порочный круг обнимашек кто-то должен разорвать первым, это делаю я. Просто отступаю, собираюсь поднять сумки, когда Бен морщится.