В этот момент вернулся Сэм. Его брови были хмуро сдвинуты. Он пробрался внутрь, даже не замочив ног, и нажал на три кнопки, с которыми я безрезультатно бился два дня назад. Под потолком мгновенно загорелся свет, и нашему взору предстали старинные кирпичные стены и обветшалые, изъеденные сыростью балки и брусья, вдоль и поперек поддерживающие потолочные доски; в месте пролома опора отсутствовала.

Дун сразу заприметил это и буркнул что-то насчет того, что ему потребуются эксперты. Сэм мрачно и с вызовом посмотрел на меня.

— Ну и что?

— Куда же делась часть балки? Или ее кто-то съел?

Он неохотно кивнул.

— Похоже на то, откуда я могу знать.

Дун явно что-то задумал.

— Каждому известно местоположение вашего эллинга, — многозначительно заметил Дун, — и вы сами, сэр, прекрасно знаете, куда и где в своей мастерской вы прячете инструменты.

— Знаю, но это ни о чем не говорит, — в голосе Сэма слышался вызов, но ни на йоту страха. — Моя резиденция известна всем моим друзьям. Каждый из них мог подпилить эту балку — детская работа.

— А на кого бы вы подумали? — бросил Дун. — Естественно, кроме вас самого.

— Ну… Любой бы мог. Перкин! Этот мог бы. Нолан… Уж пила не ахти какой инструмент. Любой ребенок с ней справится, или вы со мной не согласны?

Выражение лица Дуна смягчилось.

— Пройдусь-ка я лучше на верх эллинга, если вы не возражаете, сэр, — ушел от ответа Дун.

Мы втроем стали с опаской подниматься по лестнице, стираясь не споткнуться в неверном освещении. Доски хотя и потемнели от времени и сырости, но были явно не гнилыми.

Сэм пояснил:

— Доски прибиты кое-как, местами; в сырую погоду, набухая, они лежат более или менее плотно, но летом, когда они рассохнутся, между ними появляются щели, и отодрать их весьма просто. Проверяйте, насколько прогнили балки.

— А почему они в таком состоянии? — спросил Дун.

— Спросите об этом поставщиков и строителей, — пожал плечами Сэм. — Я купил этот ковчег в первозданном виде. Прошлым летом во время вечеринки я вынул часть досок, чтобы подвесить к потолку дока разноцветные лампочки, так как внизу, в гроте, решил устроить цветомузыкальную феерию с катанием на лодках.

— Кто-нибудь знал, что эти доски отдирались от пола? — спросил Дун.

— Откуда мне знать? — с вызовом сказал Сэм. — Всякий спускавшийся посмотреть на иллюминацию мог бы догадаться сам, да и я не скрывал этого.

Я наклонился над дырой в полу, опустившись на колени.

— Постойте! — воскликнул Дун.

— Я хотел только взглянуть.

Судя по расположению половых досок, я понял, что основную нагрузку нес брус, который когда-то уже поправляли. Некоторые из досок просто висели в воздухе, и естественно, когда Гарри наступил на них, они подались под его весом и обрушились вниз вместе с ним.

Я протянул руку, надавил на обломки досок и тут же с опаской отполз назад.

— Что вы скажете? — спросил Дун.

— К этой дыре лучше не приближаться.

— Я так и думал.

Он повернулся к Сэму.

— Хотелось бы мне знать, сэр, когда ваш эллинг последний раз ремонтировался.

Сэм бросил на него отсутствующий взгляд.

— Когда? С какого момента прикажете считать? С Рождества Христова? — спросил он.

— Меня интересуют последние десять дней, — ехидно ответил Дун.

— Неделю назад я привез сюда штабель тикового дерева по дороге на скачки в Виндзоре, — без излишних раздумий ответил Сэм. — В четверг я участвовал в скачках в Тустере. В пятницу я полдня провел здесь. В субботу мне не повезло, я выбил палец в Чепстоу и до вторника в соревнованиях не участвовал. В воскресенье, когда я пестовал свой палец, заявились вы, а в понедельник я пролодырничал здесь. Во вторник я уже был в седле на скачках в Уорвике. Среду я провел в Эскоте, вчерашний день — в Уинкэнтоне, а сегодняшний — в Ньюбери…

Сэм замолчал и, задумавшись, добавил:

— Вечером и ночью меня здесь не было.