Перо на Луне - Филлис Уитни (2011)

И тогда Элис все решила по-своему. Она быстро прошла к постели мимо Крамптон. Лита не сделала ни малейшей попытки вмешаться, а я повисла на руке Крамптон, когда та с негодованием двинулась за Элис.

— Подождите! — мягко попросила я. — Давайте посмотрим, что будет дальше.

Рядом со мной стоял Тим, он безразлично наблюдал за нами.

Элис положила тотем у щеки миссис Ариес. Старая женщина открыла глаза и посмотрела на него.

— Дядя Тим сделал его для вас, — тихо сказала Элис. — На нем лица людей — они все из вашей семьи.

Миссис Ариес кратко закрыла глаза, но потом снова открыла. Вероятно, это значило, что она принимает тотем. Она сфокусировала взгляд на Элис и с трудом произнесла.

— Спасибо. Побудь немного со мной.

Она имела в виду только Элис, и ее благодарность не относилась к Тиму. Крамптон быстро убрала тотем с подушки и положила его на какой-то стол в отдалении. Но когда она попробовала увести Элис, девочка выскользнула из ее рук, подтянула к кровати стул и уселась на него, демонстрируя новообретенную решимость.

Ей на помощь пришла Лита.

— Почитай вслух миссис Ариес, — сказала она. — Недолго. Я читала ей, пока она не заснула.

Она отдала Элис "Повесть о двух городах"[28] и показала место на странице, на котором закончила. Там была драматическая сцена — телеги с осужденными направляются к гильотине, рядом с которой вяжет мадам Дефарж. Элис с энтузиазмом взялась за дело. Я с удовольствием отметила, что читает она хорошо, и подумала, как ей вообще удавалось учиться в лапах Корвинов. Миссис Ариес снова смежила веки, но ее лицо теперь уже не было таким безжизненным: она наслаждалась чтением из уст девочки, которую считала своей правнучкой.

Я тихонько взяла под руку Тима и потянула его из комнаты.

— Она позже посмотрит ваш тотем, — сказала я, и он, кажется, понял мои слова.

Со все возрастающей грустью я думала о его положении в этом доме. Он был отрезан от общества, как это часто случается с глухими. Среди слышащих было ему некомфортно, а друзей-глухих у него нет. Он жил в изоляции, с ним обращались, как с полоумным, и за это надо было винить Коринтею Ариес. А она еще постоянно держит его под угрозой отправки в психиатрический интернат, если он не будет ей во всем угождать. Какой стыд.

— Я думаю, все будет хорошо, — сказала я Тиму, и он, кажется, понял слова "все хорошо". И я добавила, выразительно жестикулируя. — Спасибо за тот тотем, что вы сделали для меня.

Он энергично кивнул, что понимает — так всегда делают глухие, когда слышащие стараются объяснить. Глухим почти всегда приходится строить догадки о смысле сказанного, так что при разговоре с ними огромное значение имеет выбор слов. Я не знала, насколько хорошо Тим улавливает смысл. Он почти не контактировал с миром слышащих.

Я вспомнила, что Кирк играл с ним в шахматы, и решила спросить о нем.

— Кирк, — произнесла я. — Шофер. — Потом я вспомнила, что это слово трудно "считывается" и изменила на "водителя". — Вам он нравится? Он друг Эдварда.

Тим на мгновение уставился на меня, изо всех сил стараясь понять смысл сказанного. Потом покачал головой и заторопился наверх, в безопасность своей квартирки. Не исключено, что уже слишком поздно вытаскивать Тима из его раковины и помогать ему расширить круг общения. Наверное, сейчас он хочет только одного — чтобы ему дали пожить той непритязательной жизнью, к которой он уже приспособился. Он от этого не страдает, и своим вмешательством, даже из благих намерений, можно ему только навредить.

Теперь я могла уже спокойно поискать Кирка. Мне хотелось прояснить несколько тревожащих меня моментов. Но ни в доме, ни в саду его не было. Я прошла дом насквозь и вышла через заднюю дверь. На крыльце в кресле-качалке сидел Диллоу и натирал свои черные ботинки. Он сурово глянул на меня и даже не подумал встать.

Я остановилась перед ним.