Расплата - Джон Гришэм (2020)

Директор государственной больницы штата Миссисипи в Уитфилде ждал их у ворот. Никс пошел за ним по территории к сорок первому строению, где последние четырнадцать месяцев находилась Лиза Бэннинг. Их встретили два врача. Они поздоровались, и Пит последовал за ними. Дверь в кабинете закрыли, и доктор Хилсебек сказал:

– К сожалению, мистер Бэннинг, ваша жена плохо себя чувствует. И ваш визит только усугубит ситуацию. Она совершенно ушла в себя и ни с кем не хочет разговаривать.

– Я вынужден был приехать, – ответил Пит. – Другой возможности не представится.

– Понимаю, – кивнул врач. – Только не удивляйтесь тому, как она выглядит. И не ждите особенной реакции.

– Как много ей известно?

– Мы рассказали ей все. У нее наблюдалось улучшение до того, как несколько месяцев назад она узнала об убийстве. Новость ее подкосила, и состояние продолжает ухудшаться. Две недели назад я говорил с шерифом. И после того, как стало ясно, что казнь неизбежна, мы пытались осторожно донести до нее эту новость. Не удалось. Она почти перестала есть, не сказала ни с кем ни слова. Если казнь состоится, последствия угадать невозможно. Мы крайне обеспокоены.

– Я хочу ее видеть.

– Хорошо.

Пит последовал за сопровождающими по коридору и поднялся на лестничный пролет. У двери без таблички их поджидала медицинская сестра. Хилсебек кивнул ей на Пита, тот открыл дверь и вошел в палату. Сестра и врач остались ждать в коридоре.

Помещение освещала тусклая лампа под потолком. Окон не было. Единственная дверь открывалась в крохотную ванную. На кровати с деревянной рамой сидела подпертая подушками Лиза Бэннинг, бодрствовала и ждала. На ней был обернутый простыней серый выцветший халат. Пит осторожно приблизился и сел в ногах. Она пристально, словно опасаясь, посмотрела на мужа и ничего не сказала. Лизе было почти сорок лет, но выглядела она гораздо старше: волосы поседели, щеки ввалились, потускневшую кожу избороздили морщины. В комнате было темно и спокойно.

– Я приехал попрощаться, – наконец произнес Пит.

– Я хочу видеть детей, – отозвалась жена неожиданно твердым тоном.

– Обещаю, они приедут через день или два после того, как меня не станет.

Лиза закрыла глаза и, словно с облегчением, вздохнула. Пит стал поглаживать ее ногу через простыню. Она не отвечала.

– С детьми все будет в порядке. Они сильные, и нас переживут.

По ее щекам побежали слезы, стали капать с подбородка. Лиза не пыталась их вытереть, Пит тоже. Наконец она прошептала:

– Ты меня любишь, Пит?

– Да. Всегда любил и никогда не перестану.

– Можешь меня простить?

Пит уставился в пол и долго смотрел, не мигая. Затем кашлянул.

– Врать не буду. Много раз пытался, но не сумел. Я не могу тебя простить, Лиза.

– Пит, пожалуйста, скажи, что прощаешь меня перед тем, как уйдешь.

– Извини. Я люблю тебя и сойду в могилу с любовью к тебе.

– Как в прежние дни?

– Как в прежние дни.

– Что с ними сталось, Пит? Почему мы не можем быть вместе? И с нашими детьми?

– Мы знаем ответ, Лиза. Слишком много всего случилось. Прости.

– И ты меня прости.

Она разрыдалась, Пит придвинулся и нежно ее обнял – такую хрупкую, худенькую – и на мгновение вспомнил скелеты, которые ему приходилось хоронить на Батане. А ведь когда-то они были здоровыми солдатами, но изголодались до того, что весили не более сотни фунтов. Пит прогнал эти мысли и вспомнил тело Лизы в те славные дни, когда не мог оторвать от нее рук. Как бы он хотел вернуть то время, когда в них постоянно горело желание и они не упускали ни одной возможности слиться воедино.

Наконец Пит не выдержал и тоже расплакался.

Последний ужин был приготовлен Ниневой – только самое любимое: свиные отбивные, картофельное пюре с соусом из жаркого и бамия. Пит приехал затемно с шерифом и Роем, который сел на веранде в плетеное кресло и стал ждать.