Silence - Anne Dar (2020)

Я слишком сильно дрожала и от холода, и от испуга одновременно, но я хотела, чтобы Гордон думал, что только от холода.

Дверь за нашими спинами распахнулась.

– Пёс подох, – сообщил возникший на пороге хмурый старик, и я отстранилась от Гордона, всё еще удерживающего меня за плечо. – Пальмира говорит, что вы привезли его уже без пульса, – еще раз обведя нас взглядом, старик сжато выдохнул через своё скрипучее горло. – Опасную игру вы затеяли, детки.

Глава 39.

“Опасную игру вы затеяли, детки”, – в который раз за последний час прохрустел голос Сафиана в моей голове. Это он про коктейль Молотова или про руку Шеридана на моем плече?.. И вообще, хрустел его голос или это был хруст опавших еловых иголок, разрезаемых сейчас моей лопатой?

…Гордон вынес Вольта из дома Сафианов завёрнутым в скатерть. Его пушистый белый хвост, замызганный бордовыми пятнами крови, свисал из кровавого свёртка. Я судорожно сглотнула и отправилась к машине первой. Труп животного Гордон положил в багажник. Я уже хотела сесть на заднее сиденье, потому как спереди всё было залито кровью, но потом вспомнила, что я сама вся в крови, поэтому вместо того, чтобы пачкать собой больше пространства, я заняла своё прежнее место и всю оставшуюся дорогу до дома пыталась дышать глубокими вдохами и медленными выдохами. Мысль о том, что этой ночью я таскала на руках окровавленный труп животного, думая, что оно еще живо и надеясь его спасти, кружила над моей головой назойливой черной мухой.

В одной из гаражных пристроек мы раздобыли две лопаты. Гордон хотел копать один, но я сказала, что не смогу стоять без дела, поэтому теперь мы копали вместе. Сначала он втыкал в землю своё остриё, потом я, он – я – он – я – он…

Мы опустили Вольта в яму прямо в скатерти, и снова принялись за лопаты: я – он – я – он – я…

Весь процесс занял не больше пятнадцати минут. Мы закопали Вольта чуть поодаль от дома, в лесу, под старой сосной. Когда закончили, я врезала лопату в землю рядом с собой и оперлась на нее одной рукой. Помолчав несколько секунд, я решила, что, может быть, Горон захочет что-нибудь сказать напоследок, и, может быть, мне стоит начать это первой, чтобы помочь…

– У Бертрама, моего отчима, была отличная годовалая овчарка, когда мы с мамой к нему переехали. В прошлом году эта собака умерла от старости… Представляешь, прожила целых восемнадцать лет. Для собачьего мира это нонсенс: обычно овчарки доживают до тринадцати лет, а здесь целых восемнадцать… Она так упрямо не хотела отдавать свою душу, что Бертраму пришлось её усыпить, чтобы не мучилась.

Я замолчала, не зная, помогла ли моя речь. Небо над нами серело, в пространстве становилось светлее – максимально тихий и максимально мрачный ноябрьский рассвет.

– Вольт был отличным псом, – наконец произнес Гордон.

И всё. Больше ничего не добавил.

Он вытащил свою лопату из земли, и я вытащила свою, как вдруг я замерла. Прямо передо мной тихо-тихо пролетела огромная снежинка, аккуратно спекировав на взрыхленный нами бугорок земли. Я посмотрела в сторону леса: сквозь серые просветы между замерзшими стволами деревьев тихо опускались крупные снежные перья.

“Сегодня ведь только восьмое ноября?..” – пронеслось у меня в голове. – “Рановато для снега…”.

– Самое время для снега, – вдруг завибрировал в пространстве рядом знакомый мужской голос. Тот самый, который несколько часов назад шептал мне на ухо вопрос: “Не спишь?”.

“Не спишь?.. Не спишь?.. Не спишь?..” – разлилось эхо в моей голове. Да что с этим городом не так?.. В нем всё считается нормой, всему здесь “самое время”?..

Я посмотрела на Гордона и наши взгляды пересеклись. Мне необходимо было узнать, где живут его родители. Вопрос жизни и смерти.

– Ты отвезешь меня кое-куда, – уверенно произнесла я, и старая сосна, у которой мы стояли, вторила моему голосу загадочным скрипом. Падал снег.

– Куда?

– Я скажу тебе позже…