Включить. Выключить - Колин Маккалоу (2011)

В предыдущую среду навалило полметра снега, и таять он не собирался — не такое уж редкое явление для января. Температура упала на двадцать градусов ниже нуля, после наступления темноты становилось еще холоднее. Наблюдение за подозреваемыми превратилось в кошмар, полицейские пытались согреться под меховыми шубами, позаимствованными у жен и матерей, меховыми пледами, шкурами, одеялами, натягивали шерстяную одежду, надевали термобелье, ежились под электрическими одеялами, работающими от автомобильных аккумуляторов, не брезговали даже угольными грелками прошлого века — словом, прилагали все усилия, чтобы не закоченеть. Едва столбик термометра опустился ниже нуля, оставлять двигатели работающими стало опасно: густые клубы белого пара из выхлопной трубы выдавали машину, как бы надежно ее ни прятали.

Кармайн дежурил с полуночи до восьми утра, благодаря всех святых за то, что в его бежевом «бьюике» такой теплый, отделанный бархатом салон.

Ночь с воскресенья на понедельник выдалась особенно холодной, температура достигла минус семнадцати градусов Цельсия. Закутавшись в два кашемировых одеяла, Кармайн сидел, опустив стекла ровно настолько, чтобы они не запотевали, и стучал зубами словно кастаньетами. Вечнозеленые рододендроны скрывали его, но еще в четверг, в первую ночь своих сидений, он вдруг вспомнил про Бидди и встревожился: а если пес почует его и залает? Бидди не подняла тревогу ни в первую ночь, ни сегодня. «В такую погоду торчать на улице будет только тот, кто перенес децеребрацию, — думал Кармайн. — Сейчас самое время греться у камина, в теплом воздухе, разгоняемом вентилятором, или хлопотать по дому. Если Призраки и планировали похищение, наверняка мороз заставит их передумать».

Участок Понсонби доставил немало головной боли наблюдателям. Пятиакровый, прямоугольный, он круто спускался от длинного холма, проходящего по его дальней границе; старинный дом стоял у самой дороги, деревья вокруг него были редкими. Гребень холма отделял улицу от заповедника площадью двадцать акров, пожертвованного окружному совету самим Айзеком Понсонби, дедом Чарлза и Клэр. Айзек обожал оленей и осуждал охотников; в его завещании говорилось, что эти двадцать акров леса должны стать оленьим заповедником возле самого города. Окружной совет пренебрег волей покойного, ограничившись установкой табличек «Охота запрещена». Со времен Айзека лес почти не изменился: он был довольно густым, и оленей здесь водилось немало. Лес спускался с гребня холма к Диэр-лейн — короткому тупичку с четырьмя домами по обе стороны от дальнего полукруглого конца, — огибал его и рос дальше, поэтому на улице больше никто ничего не строил. Кармайн был уверен, что Чарлз Понсонби не настолько крепок здоровьем, чтобы разгуливать в двадцатиградусный мороз, тем не менее распорядился установить посты на Диэр-лейн, перекрестке и шоссе. Наблюдатели сообщили, что других припаркованных машин на Диэр-лейн нет.

Такой могла быть арктическая ночь: небо казалось не темным, а с оттенком крапчатого индиго, с причудливой россыпью ослепительных звезд. И ни одного облачка. Блеск! И ни единого звука, кроме перестука зубов, никаких теней за окном. Не мечутся лучи фар, не хрустит под колесами гравий на замерзшей дороге.

Бездельничать Кармайн не любил, поэтому стал обдумывать внезапную мысль, которая возникла в ту же секунду, когда на небосводе сверкнула падающая звезда.