Включить. Выключить - Колин Маккалоу (2011)

— У нас говорят — «хагистом», лейтенант, — сквозь зубы пояснил Смит. — Фрэнк Уотсон подпустил еще одну шпильку: заявил, что если есть «чаббисты», то должны быть и «хагисты». Нет, муж Тамары не был ни «хагистом», ни «чаббистом». — Он тяжело вздохнул. — Если говорить начистоту, он подбил бедняжку на растрату. Мы провели внутреннее расследование и решили ничего не предпринимать.

— Странно, что правление не потребовало уволить ее.

— Этого я никак не мог допустить, лейтенант! Тамара поступила ко мне прямо из колледжа секретарей Керка, другой работы у нее никогда не было. — Снова сокрушенный вздох. — Но когда появилась мисс Дюпре, Тамара, как и следовало ожидать, ополчилась против нее. Досадно. Мисс Дюпре работает безупречно. И если говорить объективно, гораздо лучше, чем Тамара! У нее дипломы администратора в сфере медицины и бухгалтерии.

— Непростая дама. Может, они поладили бы, будь у мисс Дюпре побольше обаяния?

Приманка осталась незамеченной, профессор предпочел сообщить, что в институте мисс Дюпре любят и ценят.

Кармайн взглянул на часы:

— Пора отпустить вас домой, сэр. Спасибо вам за помощь.

— Но неужели вы и вправду считаете, что этот труп имеет хоть какое-то отношение к Хагу и моим подчиненным? — спросил профессор, шагая рядом с Кармайном по коридору.

— По-моему, к Хагу и к вашим подчиненным труп имеет самое прямое отношение. Будьте добры, профессор, отложите заседание правления до следующего понедельника. Изложить ситуацию мистеру Роджеру Парсону-младшему и президенту Макинтошу можете прямо сейчас, но больше никому ни слова. Никаких исключений — ни для жен, ни для коллег.

Благодаря соседству с окружным полицейским управлением заведению «Мальволио» было выгодно работать круглосуточно. Вероятно, потому, что большинство его завсегдатаев носили темно-синюю форму, интерьер был выдержан в тонах веджвудского фарфора, зеленоватую голубизну которого оттеняли гипсовые дивы, гирлянды и завитушки. Кори и Эйб давно разъехались по домам к тому времени, когда Кармайн припарковался у закусочной. Он заказал мясной пирог с подливкой и картофельным пюре, салат с зеленым соусом и два куска яблочной запеканки с мороженым.

Наконец-то набив желудок, он добрался до дома, долго стоял под душем, потом рухнул на постель и забылся крепким сном.

Вернувшись домой, Хилда Силвермен обнаружила, что Рут уже приготовила ужин: нажарила целую сковороду свиных отбивных, не удосужившись срезать с них жир, развела полуфабрикатное картофельное пюре, чего не надо было делать так рано, залила итальянской приправой кочанный салат, он стал клеклым и прозрачным, и припасла на десерт замороженный шоколадный кекс «Сара Ли». «Хорошо еще, что мне незачем беречь фигуру, — подумала Хилда. — Удивительно, как Кит до сих пор не растолстел, ведь он обожает мамулину стряпню. Пожалуй, единственная оставшаяся у него черта плебея. Нет, Хилда, ты несправедлива! Свою мамулю Кит любит ничуть не меньше, чем ее стряпню».

Впрочем, Кит отсутствовал. Его тарелка, укутанная в фольгу, стояла поверх кастрюли с водой на медленном огне, и Рут была готова поддерживать его, во сколько бы сынок ни заявился домой — хоть в два, хоть в три часа ночи.

Хилда недолюбливала свекровь, потому что та гордилась своими плебейскими корнями. Тем не менее у них было нечто общее — точнее, некто по имени Кит. И Кит был для обеих всем. И если Кит не желал, чтобы люди знали о его прошлом, это вполне устраивало его мамулю, которая умерла бы за него с такой же радостью, как и Хилда.