На следующий день после трагедии я отправилась в театр. Словно в довершение мрачной картины, над Лондоном разразилась небывалой силы гроза. Дождь падал на город отвесной стеной и, несмотря на то что я ехала в экипаже, порог театра я пересекла в мокром платье с заляпанным грязью подолом и промокших ботинках. Одежда потяжелела килограммов пятьдесят, и больше всего мне хотелось рухнуть куда-нибудь и больше никогда не вставать. Желательно, чтобы в этом месте ещё был зажжённый камин. Вуаль на шляпе висела бесформенной тряпкой, оттягивая поля вниз, и я поборола искушение снять её. Хотя, конечно, вряд ли Майкл приедет в такую погоду навестить свою любовницу…

Из-за пожара сегодняшний спектакль отменили, но репетиция на сцене шла полным ходом. После нескольких триумфальных спектаклей Хогарт объявил, что труппе пора переходить к следующему произведению. После серьёзной по настрою «Федры» должно было пойти что-то более весёлое и жизнерадостное, и теперь актёры разучивали шекспировскую «Двенадцатую ночь». Поздоровавшись со всеми присутствующими, я поднялась к себе. В зеркале туалетного столика отразилось нечто готичное – промокшая ткань платья казалась совсем чёрной, лицо скрыто потемневшей от воды вуалью. Самой себе я сейчас напоминала кладбищенскую ворону, на которую вылили ведро воды.

Дверь без стука распахнулась и ударилась об стену, словно её пнули ногой. Я резко повернулась, выронив сумочку, и с изумлением опознала в госте Джеймса, который застыл напротив меня с таким выражением лица, будто я только что на его глазах утопила новорождённых котят.

– Кто вы такая? – резко спросил он и предупреждающе вскинул вверх правую руку, намереваясь швырнуть в меня какое-нибудь заклинание. В этот момент он очень сильно напомнил мне Анабелл, и я невольно шарахнулась назад. Ничего не понимая, я даже огляделась по сторонам, словно желая проверить, точно ли он обращается именно ко мне. Никого другого поблизости не оказалось, и я посмотрела на мага, расширив глаза. Он узнал меня?.. Но как?!

– О чём вы, лорд Блэквуд?.. – пролепетала я, решив играть дурочку до последнего. Однако, к моему удивлению, следующий вопрос оказался совсем не тем, чего я ожидала:

– Что вам известно о смерти Артура Рассела? Отвечайте!

«Ну, хоть заклинаниями, в отличие от той же Путешественницы, он бросаться сразу не стал», – отстранённо подумала я, и только в этот момент до меня дошёл смысл его слов. На этот раз растерянность, которую я испытывала, была самой настоящей.

– Вы о чём? При чём здесь мистер Рассел?

Левой рукой он достал из кармана сюртука какой-то листок и протянул его мне. Бумага была влажной – присмотревшись, я поняла, что и сам Джеймс вымок под дождём примерно так же сильно, как и я, – чернила на ней расплылись, но в них всё равно ещё можно было опознать те самые руны. Но это был не тот листок, который я обнаружила в гримёрной Маргарет…

– Вам известно, что это, – холодно сказал Джеймс, когда я перевела вопросительный взгляд на него, по-прежнему не понимая. По бледному лицу мага стекали капельки воды, мокрые спутанные волосы казались совсем тёмными. И я, наверное, не смогла бы отвести от него взгляд, если бы не жёсткий блеск в глазах. Маг неожиданно начал меня пугать, и сейчас он был похож на того себя, с которым я познакомилась в своём времени.

– Ваша реакция, когда вы увидели руны полторы недели назад, была вполне красноречивой, – продолжал он. Сегодня ночью, на юго-восточной окраине Лондона провели магический ритуал, в котором были задействованы эти руны. Это произошло сразу после смерти Артура. Надеюсь, вы не собираетесь делать вид, будто слово «магия» для вас – пустой звук?