В серой зоне - Адриан Оуэн (2020)

Эти два мира, которые можно назвать психологическим и нейронаучным, в 1997 году, когда я приступил к работе в отделе, сталкивались и переплетались. Когнитивная нейронаука, которая сочетает в себе аспекты психологии, неврологии, физиологии, информатики и философии, стала новым «горячим полем». Она обеспечила прочную платформу, с помощью которой специалисты, не имеющие медицинской подготовки (такие как я), смогли изучать пациентов в различном состоянии.

Меня наняли в отдел, чтобы возглавить работу, связанную со сканированием мозга. Отдел своего сканера не имел, томограф для исследований находился в Адденбрукской больнице, в Вулфсоновском центре визуализации мозга. Однако в отделе собралось множество ученых-когнитивистов новой волны, и они отчаянно пытались добраться до сканера и задать наболевшие вопросы о работе человеческого мозга. Тогда отдел заключил с Вулфсоном сделку: отдел будет платить Вулфсону за использование томографа, а я буду отвечать за расписание работы на томографе, за распределение времени, решать, кто получит доступ, а кто нет, и, в сущности, поддерживать систему в рабочем состоянии. Итак, в июле 1997 года я переехал в особняк на Чосер-роуд и немедленно получил доступ к финансам отдела, выделенным на исследования. Каждые пять лет на кону оказывались до 25 миллионов фунтов стерлингов: зарплаты, рабочие расходы, не говоря уже об отоплении, освещении усадьбы, Брайане и его тележке, а также маленькой армии садовников, которые ухаживали за лужайками для крокета.

Меня окружали люди, охваченные страстью к познанию, они стремились понять, как работает мозг, и, что более важно, использовать в своем стремлении все новейшие инструменты, до которых только могли дотянуться, лишь бы раздвинуть границы нейронауки. Сила, которую нам давали новые приборы для сканирования мозга, опьяняла. Мы надеялись вскоре поведать миру, из чего сделан каждый из нас, кто мы и что делает нас личностями! А в промежутках пили чай с печеньем и играли в крокет. Отдел, весьма эксцентричный, где властвовал идеальный британский юмор, стал для меня настоящим научным домом – у меня было все, чтобы разобраться, в каком направлении действовать после случая с Кейт.

А потом появилась Дебби.

4. Полужизнь

Твои мысли – танцующие призраки.

Алан МурДебби было тридцать лет. Она работала в банке и однажды попала в аварию. После лобового столкновения женщина оказалась заперта в машине. Ее мозг сильно пострадал от кислородного голодания – как ни странно, такое происходит довольно часто. В отделении интенсивной терапии Адденбрукской больницы заметили – зрачки Дебби стали нереактивны, что, скорее всего, указывало на повреждение или сжатие третьего черепного нерва и верхней части ствола головного мозга.

Даже незначительные повреждения ствола мозга могут быть катастрофическими. Они приводят к нарушению циклов сна, влияют на частоту сердечных сокращений, дыхание и самосознание. В то же время в таламусе, нашем главном ретрансляторе, нарушается передача сенсорных сигналов, связанных со слухом, вкусом, ощущением прикосновения и болью. Даже из-за небольшого повреждения ствола мозга человек может впасть в кому. В годы учебы в аспирантуре я не раз видел пациентов, которым нейрохирурги удалили большие участки коры головного мозга (иногда эти участки бывали величиной с мандарин), чтобы облегчить симптомы эпилепсии или добраться до злокачественной опухоли. И умственные способности таких пациентов почти не страдали. Некоторые участки и области мозга можно повредить или даже удалить полностью, и пациент почти не ощутит изменений, однако стоит слегка поцарапать критическую точку, например ствол головного мозга или таламус, и последствия окажутся необратимыми.