Чувство движения - Роджер Смит (2021)

Среди учеников Гельмгольца, которые со всего мира съезжались в Гейдельберг осваивать навыки экспериментальной физиологии, был молодой русский ученый Иван Сеченов. Вернувшись в Петербург в 1860 году, он занялся преподаванием, переводами и собственными научными исследованиями, всецело посвятив себя институциализации в России экспериментальной физиологии (в качестве фундамента научной медицины) и распространению реформаторских естественно-научных взглядов. В частности, он ввел понятие мышечного чувства (Сеченов, 1942, с. 68, 91, прим. 106; 1903, с. 31), не только в медицинский, но и в публичный обиход. Это понятие Сеченов рассматривал в контексте знаний о зрительной чувствительности, которые он почерпнул у Гельмгольца, соотнося их с собственными экспериментальными исследованиями о применимости теории рефлексов для понимания всякого человеческого действия. Мысли Сеченова о мышечном чувстве нельзя назвать оригинальными, но благодаря его широкой просветительской деятельности и отсылкам в текстах к «темному», или «смутному», мышечному чувству это подспудное ощущение тела, его положения в пространстве и его движений стало общим местом в русской и советской физиологии. Кроме того, Сеченов выдвинул гипотезу об особом влиянии двигательных ощущений на формирование чувства реальности. Такая концепция отвечала его убеждениям: он искренне верил, что прогресс человечества невозможен без опоры на материалистическое мировоззрение. Все это излагалось в соответствующем стиле, и неудивительно, что впоследствии советские историки физиологии подняли на щит его достижения, провозгласив их крупным вкладом русской науки в развитие материалистического реализма в духе марксистско-ленинской идеологии (Smith, 2019).

В Великобритании теория центральной иннервации мышечных ощущений прежде всего ассоциируется в массовом сознании с именем психолога Александра Бэна. Поскольку Бэн (наряду со Спенсером) играет существенную роль в обосновании натурфилософского подхода к чувству движения, выше я отвел его взглядам достаточно места. Остается только добавить, что независимо от нашего отношения к его воззрениям он на протяжении десятков лет пользовался непререкаемым авторитетом, так что первый редактор журнала «Разум. Вопросы психологии и философии», основанного в 1876 году (при финансовой поддержке Бэна), объявил мышечное чувство «наиважнейшим для современной психологии» (Robertson, 1877, p. 98). Бэн исходил из принципа параллелизма, утверждая наличие поляризованных пассивных сенсорных состояний и ментальных актов, с одной стороны, и поляризованных сенсорных и двигательных процессов в нервной системе, с другой. Бэн заявил – и заявление это не осталось без последствий, – что, если двигательная активность не сопровождается никаким ментальным ощущением, никаким чувством усилия и волевого движения в противоположность сенсорным процессам, которым определенно сопутствуют ощущения, значит, «самое существенное различение [между сенсорными и активными функциями], какое только возможно провести в сфере разума, лишено всякой физиологической опоры» (Bain, 1864, p. 92, note). Не один он так рассуждал. Джон Хьюлингс Джексон, врач лондонской неврологической больницы на Куин-сквер, повлиявший на всю британскую неврологию XX века, вторил ему: «Поскольку общепризнано, что низшие отделы нервной системы – это отделы сенсорно-моторные, то априори вероятно, что и высшие отделы, представляющие собой физическую основу сознания, должны иметь такой же характер»[135]. Психолог Бэн и практикующий врач Джексон стояли на одной позиции: за произвольными движениями стоит осознанность центральной иннервации.

Экспериментальная физиология и клинические исследования