Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

В 1930-х гг. цены на меха резко снизились и численность северных оленей сократилась. Многие иннуиты оказались на грани голода, и канадские власти приняли законы, возлагающие на правительство ответственность за их выживание. После окончания Второй мировой войны Министерство здравоохранения и социального обеспечения начало внедрять патерналистские программы социальной инженерии, предназначенные для ассимиляции иннуитов в общество белых людей, якобы с гуманитарными целями. Закон обязывал отправлять детей в школы-интернаты, и многих разлучали с семьями. В школе детей наказывали, если они говорили на иннуитском языке, инуктитуте. Правительство строило поселки для оседлого проживания и давало иннуитам дома, поощряя их к наемному труду в горнорудной отрасли и сфере обслуживания. Была создана инфраструктура здравоохранения, и женщин поощряли рожать детей в больницах. Пациентов с туберкулезом помещали в санатории на юге; канадское правительство было убеждено, что сможет более эффективно помогать иннуитам, если они перейдут к оседлому образу жизни.

Родители Соломона Ауа жили в эпоху этих исторических событий. Его мать, Агалакти, родилась на стойбище и в возрасте тринадцати лет была выдана замуж за его отца, которого тоже звали Ауа. В книге «Сакиюк» Агалакти рассказывает антропологу Нэнси Вахович о том, как в 15 лет родила свою первую дочь, которую назвала Оопа. Следующие 30 лет они вели кочевую жизнь – охотились и торговали с факториями. Ауа отправлялся на охоту на нартах, на лодке или пешком, а его жена шила одежду из оленьих шкур для мужа и детей. Когда на одно из стойбищ иннуитов пришли англиканские миссионеры, Агалакти и Ауа крестились, взяв имена Апфия и Матиас, а имя Ауа стало фамилией. В 1961 г. канадские власти заставили семью Ауа отдать детей в школу-интернат, чтобы те могли выучить английский и подготовиться к работе по найму. «Им пришлось, таков был закон: все ученики должны были жить в школе. Все мои дети были такими маленькими, когда пошли в школу. Казалось, они становятся все младше и младше, – вспоминала Апфия в 1990-х гг. – Мы оставляли их там, но очень, очень скучали по ним. Мы так скучали!»[28]

Соломон был восьмым ребенком в семье, и, когда ему исполнилось семь лет, родители обратились к властям с просьбой оставить его у себя. Вместо него они предложили отправить в школу двух других детей – чтобы один их сын мог охотиться с отцом. Они хотели, чтобы Соломон перенял образ жизни и традиции иннуитов.

Когда за детьми в Понд-Инлет пришла лодка, чиновники взяли на борт Соломона, чтобы вылечить ожог на руке, который тот получил от горячего тюленьего супа. Но, когда муж Агалакти пришел забрать Соломона домой, он обнаружил сына в классе – его отправили в школу. «Мой муж спросил учителя, может ли он забрать сына, учитель ответил, что нет, и они начали спорить. Они сильно кричали, а потом мой муж взял Соломона за руку и вывел за дверь. Он был очень, очень сердит. Он даже не остановился, чтобы взять парку Соломона. На обратном пути в стойбище мой муж отдал Соломону свою парку»[29]. У Соломона было одиннадцать братьев и сестер, но только он один вырос в тундре.