Как мы ориентируемся - Маура О’Коннор (2021)

Когда я начала читать о путешествиях Дэвида Льюиса по пустыне Симпсона в 1970-х гг., то поняла, что имена некоторых его спутников совпадают с именами художников на музейных картинах: иногда эти картины продавали на аукционах за сотни тысяч долларов. Связь между методами навигации, которые изучал Льюис, и этим художественным направлением вовсе не казалась мне совпадением. Льюис искал опытных следопытов и охотников, которые родились и выросли в пустыне и наизусть знали ее топографию. Почитание природы и неутолимый интерес к ней, сделавшие их мастерами ориентирования, и тесная связь со Сновидениями и энциклопедическое знание буша превратили этих людей в мудрецов и созидателей.

Когда бы Льюис ни шел в пустыню с жителями Папаньи, его всегда удивляла их любовь к самому путешествию. «Я не мог до конца понять, почему мои друзья-аборигены так радуются этой монотонной езде от рассвета до заката, день за днем, по земле, оживотворенной священным мифом, – писал он. – Они отмечали каждую особенность местности, каждое растение, каждый звериный след – и тут же начинали о нем говорить. Когда мы возвращались в поселок, друзья с завистью слушали живописные рассказы о местности, по которой мы проезжали, – какие там высокие песчаные холмы, какого цвета скалы, как много там медоносных цветов»[157].

Вероятно, термин «карты» слишком ограничен, чтобы описать многослойность метафор и истории в современном искусстве аборигенов. Но невозможно отрицать прямую связь живописи с географией местности. Картины представляют собой топографию Сновидений, а Сновидения – священная география земли. «Дороги и тропы аборигенов – это карты; это связи с территорией, рассказы о передвижении людей, метафоры путешествий, связующие звенья между духовным миром человека и ландшафтом», – пишет Дейл Кервин[158]. Специалист по истории искусства Вивьен Джонсон считает, что картины аборигенов похожи на европейскую картографию и могут считаться юридическими документами. «Подобно западным топографическим картам, эти картины представляют собой крупномасштабные карты территории, основанные на изучении местности, при котором огромное внимание уделено точности взаимного расположения изображенных объектов, – утверждает она. – Их можно использовать для определения места, а точность придает им силу юридического документа – в Западной пустыне они являются графическими эквивалентами европейских документов о праве собственности»[159].

С ней согласны не все. Австралийский антрополог Питер Саттон утверждал, что по рисункам место не определить, потому что человек, не знакомый с местностью, не способен ими воспользоваться. Но то же самое можно сказать о карте Google: если вы не знаете, что такое автомобиль, никогда не были на дороге и не знакомы с разнообразными обозначениями современной картографии, карта Google никак не поможет вам определить местоположение. Обе разновидности карт зависят от багажа знаний, который несет с собой путешественник; то, что остается скрытым, определяется наблюдателем. «Европейские карты не автономны, – пишет Дэвид Тернбулл в своей книге «Карты как территории». – Их можно прочесть только с помощью мифов, которые европейцы рассказывают о своих взаимоотношениях с землей»[160]. Тернбулл утверждал, что сами карты представляют собой метафоры для культур, которые их создали, – если они не нарисованы в масштабе 1:1, их точность и реалистичность определяются скорее точкой зрения, а не нейтральным или эмпирическим изображением.