Читающий по телам - Антонио Гарридо (2014)

Началось оглашение. Цы вменялось в вину убийство министра Кана, а все его обвинения в адрес судьи Фэна не принимались в расчет. Чиновник читал документ не торопясь, под пристальным взглядом императора. Закончив, он передал признание на подпись Цы. Толкователь трупов принял документ дрожащими руками. Чернила на бумаге еще не просохли, словно давая юноше возможность что-то переменить. Цы взял и кисточку, но не смог удержать ее в трясущихся пальцах; кисточка упала, прочертив черный след на идеально чистом красном ковре. Цы извинился за свою неловкость, подобрал кисть и на секунду задумался над признанием, которое не оставляло места для сомнений: единственным виновным признавался Цы, обвинения в адрес Фэна вообще не упоминались.

Цы снова вспомнил доводы Бо и спросил себя: действительно ли батюшка хотел бы для него именно такого поступка? Юноша смочил кисточку на чернильном камне. И принялся медленно выводить свое имя. Кисточка скользила по бумаге криво, словно ее сжимал в своих холодных пальцах мертвец, чьей рукой кто-то водил. Однако когда подошел черед проставить фамильный знак, рука перестала повиноваться Цы. Все изменилось в одно мгновение — достаточное для того, чтобы мимолетно вскинуть взгляд над бумагой и увидеть торжествующую улыбку Фэна. Перед глазами Цы возникли тела его родителей, изувеченные обломками, смертная мука, которую претерпел его брат, и агония Третьей. Цы не мог их предать. Не мог оставить их гибель неотмщенной. Он смотрел и смотрел на Фэна, и на лице судьи вновь проступило беспокойство. И тогда Цы смял документ, порвал его в клочья и опрокинул на ковер чернильный камень.

* * *

Гнев Нин-цзуна не заставил себя долго ждать. Он распорядился связать подозреваемого и наказать его десятью палочными ударами за непочтительность к суду. Император объявил, что сразу же после палочного наказания он продиктует свой вердикт. Но Цы потребовал последнего слова. Он знал, что такое право ему полагается и что император не отважится перед всем двором нарушить ритуальную церемонию, установившуюся много веков назад. Услышав просьбу Толкователя трупов, Нин-цзун скривился, но все-таки дал свое согласие.

— Пока не иссякнет клепсидра! — процедил он сквозь зубы и распорядился привести в действие гидравлический механизм, который будет отсчитывать время речи Толкователя трупов.

Цы вдохнул поглубже. Фэн смотрел на него с вызывающим видом, но на окаменевшем лице его проступал страх. Вода заструилась по трубкам.

— Ваше величество. Больше чем сто лет назад ваш почтенный прадед внял наветам, и дело кончилось казнью полководца Юэ Фэя, неповинного во вмененной ему измене; его отвага и верность Китаю сегодня являются примером и образцом для детей в каждой школе, в каждом классе. В наши дни тот подлый приговор до сих пор вспоминается как одно из самых позорных событий в славной истории империи. Юэ Фэй был казнен, и, хотя впоследствии ваш батюшка его и реабилитировал, вред, причиненный его семье, так и не был возмещен в достаточной мере. — Цы помолчал и отыскал взглядом Лазурный Ирис. — Я не претендую на то, чтобы равнять себя с нашим великим военачальником… И все-таки я осмеливаюсь просить вас о правосудии. У меня тоже есть отец, который был обесчещен клеветой. Вы требуете, чтобы я взвалил на наш род еще и убийства, в которых я не только неповинен, но еще и сделал все возможное, чтобы их раскрыть. И я могу доказать, что каждое мое слово — истинно.

— Ты заявляешь об этом с самого начала заседания. — Нин-цзун нетерпеливо посмотрел на клепсидру.

— Тогда позвольте мне продемонстрировать вам потрясающую мощь этого оружия. — Цы поднял связанные руки, прося их освободить. — Подумайте, что может случиться, если столь ужасное изобретение попадет в руки врагов. Подумайте об этом, подумайте о вверенной вам Небом стране.

Цы очень надеялся, что последние слова произведут на императора нужное впечатление.