Читающий по телам - Антонио Гарридо (2014)

Удостоверившись, что все готовы, цирюльник оттянул перебинтованные гениталии страдальца вправо, поднял нож, выдохнул и произвел удар ровно такой силы, чтобы с одного раза отсечь и яички, и «нефритовый стержень»; операция сопровождалась душераздирающим мальчишеским воплем. Цирюльник сразу же передал отрезанный член мальчика его отцу — на хранение — и принялся останавливать кровотечение тряпицами, пропитанными соленой водой. Чтобы мочеиспускательный канал не закрылся, мастер сунул в него соломинку, потом кое-как зажал вены, зашил края раны и перебинтовал будущего евнуха.

Когда цирюльник возвестил об окончании операции, родители мальчика заплакали от счастья.

— Он потерял сознание от боли, но скоро придет в себя, — успокоил ножовщик.

Отца он инструктировал так: в течение двух ближайших часов мальчику следует как можно больше ходить. Потом нужно три дня покоя, затем вынуть соломинку. И если мальчик сможет мочиться без проблем — значит все в порядке.

Даже не проверив, хорошо ли держится повязка, старик собрал инструменты в сумку из грязной холстины; он уже собрался уходить, но Цы его остановил:

— Ребенок все еще нуждается в присмотре.

Цирюльник смерил юношу брезгливым взглядом и сплюнул.

— Вот только малышни мне и не хватало, — криво усмехнулся он.

Цы закусил губу. Прежде чем он успел возразить, за спиной у него раздались крики. Обернувшись, он с ужасом обнаружил, что это кричат родители евнуха, сидящие возле сына — мертвенно-бледного, лежащего в луже крови. Цы бросился на помощь, мальчик был уже на грани смерти. Заставить бы вмешаться цирюльника — но того и след простыл. А больше Цы ничего не мог сделать: громкие крики привлекли внимание стражников, они увидели, как юноша с окровавленными руками пятится прочь, и решили арестовать преступника.

Цы поспешил раствориться в толпе. А потом укрылся под одним из каменных мостов и наконец-то смыл кровь с ладоней. Избавившись от улики, юноша посмотрел в небо.

«Полдень. А я еще не знаю, чем расплатиться за постой».

По его башмаку карабкался маленький сверчок.

Цы щелчком скинул насекомое. Но когда сверчок вернулся на то же место, юноша вспомнил: «Предложение того шельмеца!»

От одной мысли об участии в подобных делах к горлу подступала тошнота. Цы ненавидел устраивать из своей болезни потеху, однако положение, в какое они с сестрой попали, вынуждало его. Быть может, это единственное, на что он действительно годится: идти от поединка к поединку, превратившись в циркача.

Цы посмотрел на мутные воды канала, бегущие к реке. Представил, как холодно там, внизу. Содрогнулся. Он подумал: «Не прыгнуть ли?» — но вспомнил о сестренке и остался на месте.

И вот юноша оторвал взгляд от канала, манившего, как верное обещание быстрого исхода, и решительно поднялся на ноги. Быть может, ему на роду написано утопиться, но он, по крайней мере, готов бороться, чтобы этого не произошло. Цы плюнул в сверчка и отправился на поиски прорицателя.

* * *

Цы обшарил все закоулки, но так и не нашел человека-обезьянку. Он побывал на всех торговых площадках рыбачьего квартала, на рынке соленой рыбы, на рынке тканей, что возле портовых шелкопрядилен, и на благоустроенном Императорском рынке, самом большом и изобильном в столице. И повсюду он расспрашивал грузчиков, лоточников, бандитов и бездельников, но ответа ни от кого не добился. Земля как будто поглотила Сюя без остатка, слизнула все его следы, а потом изрыгнула на поверхность сотню других мошенников, которые теперь шлялись повсюду, где мог бы найтись он. Цы уже был готов признать свое поражение, когда вспомнил, что в ночь после Вызова Дракона прорицатель рассказывал о своей работе на главном кладбище Линьаня.

* * *