Темные тайны - Гиллиан Флинн (2013)

— Нет. Я его мать. Я мать Бена Дэя. — Она смахнула слезы тыльной стороной ладони, потом вытерла мокрый след рукавом свитера.

— О господи! О господи! Лу-у-у-у, сюда! Скорее.

Ее голос усилился и задрожал, как звук приземляющегося самолета. Из гостиной выглянуло несколько незнакомых лиц. Из кухни мимо них в комнату прошел мужчина с газировкой на подносе. В коридоре замаячила хорошенькая девочка со светлыми волосами в джинсах с цветочками.

— Кто это? — прочирикала она.

— Сходи за отцом. — Женщина загородила собой проход, чуть ли не выталкивая их за порог. — Лу-у-у-у! — снова крикнула она вглубь дома. У нее за спиной каменной глыбой возник мужчина под два метра ростом и с видом человека, который всегда получает то, чего хочет.

— Это она, это мать Бена Дэя, — произнесла его супруга с таким отвращением, что Пэтти почувствовала, как у нее перевернулось все внутри.

— Не стойте на пороге, — сказал детина, а когда Пэтти и Диана переглянулись, нетерпеливо добавил, словно они непослушные домашние питомцы: — Входите же, кому говорят.

Создавалось ощущение, что они попали на празднование детского дня рождения. Четыре девочки пребывали в разных состояниях игры. На руках и на лицах поблескивали звездочки из фольги — такими стикерами обычно пользуются учителя, чтобы оценить по заслугам хорошую работу школьника. Кто-то сидел с родителями и ел торт, девочки смотрели на сладкое с жадностью, а у родителей за храбрым выражением лиц проглядывала плохо скрываемая паника. Крисси Кейтс, плюхнувшись на пол, играла в куклы с крупным темноволосым молодым мужчиной, который сидел напротив нее, скрестив ноги по-турецки, и пытался снискать ее расположение. Очень несимпатичные куклы из пористого материала, Пэтти видела таких в сериалах, где Мередит Бакстер-Берни и Патти Дьюк Астин играют или решительно настроенных матерей, или полных решимости адвокатов. При помощи таких кукол дети показывают, какому насилию подвергались. Крисси сняла одежду с обеих, положила куклу-мальчика на куклу-девочку и начала поднимать и опускать верхнюю куклу, бормоча бессмысленные слова. За этим действом наблюдала с коленей матери черноволосая девочка, одновременно слизывая с ногтей сахарную пудру. Она казалась слишком взрослой, чтобы сидеть на материнских коленях.

— Вот так, — заключила Крисси то ли зло, то ли нетерпеливо и отшвырнула куклу.

Молодой человек (судя по всему, психиатр и соцработник, до сих пор, поди, учится в колледже) поднял куклу и снова попытался завладеть вниманием Крисси.

— Давай, Крисси… — сказал он, держа куклу на весу, так что пенис у нее уныло уткнулся в пол.

— Кто это? — спросила Крисси, показывая на Пэтти пальцем.

Пэтти пошла к ней через всю комнату, не обращая внимания на родителей, которые начали подниматься с мест, размахивая руками, как порванными струнами.

— Крисси, — сказала она, опускаясь перед ней на пол. — Меня зовут Пэтти. Я мама Бена Дэя.

У Крисси округлились глаза, затряслись губы, она попятилась от Пэтти. На несколько секунд повисла тишина — они молча смотрели друг на друга. Потом Крисси запрокинула голову и завопила:

— Я не хочу, чтобы она здесь была! Не хочу! Вы же говорили, что мне не надо будет с ней встречаться!

Она упала на пол и начала рвать на себе волосы. Черноглазая девочка подбежала к ней, обхватила ее сверху и тоже завопила:

— Я не чувствую себя в безопасности!

Пэтти поднялась, обернулась и увидела перепуганные лица родителей и Диану, которая прятала Либби за собой и двигалась с ней в сторону выхода.