Темные тайны - Гиллиан Флинн (2013)

— Ммм… спички.

— Спички, говоришь? — Кровь от щек Грюгера поднялась к корням ежика волос на голове.

— Я хотел закурить.

— Ты ведь здесь убираешь? Как там тебя? Дэй?

Грюгер произнес его имя с издевкой в голосе, потом ткнул пальцем в волосы:

— Крашеные?

Одним лишь словом Грюгер его как будто забраковал, отнес к категории неудачников, наркоманов, слабаков, гомосеков. Бен увидел, как у Грюгера презрительно дернулись губы — будто он готов произнести все это вслух.

— Пшел вон отсюда! И чтоб духу твоего здесь не было. Убирай где-нибудь в другом месте, а сюда ни ногой, пока мы здесь. Понял?!

Бен кивнул.

— Повтори, чтобы я слышал!

— Пока вы здесь, я сюда ни ногой, — пробормотал Бен.

— А теперь марш отсюда. — Он произнес это так, словно Бен — пятилетний мальчишка, которого отправляют назад к мамочке.

В своем чулане он почувствовал, как по спине катится пот. Он не дышал — как всегда, когда он был до такой степени зол, у него перехватило дыхание. Он вытащил казенное ведро, с силой грохнул в раковину, наполнил горячей водой, добавил чистящее средство жуткого цвета. Глаза обожгло парами нашатыря. В ведре оказалось слишком много воды, и, вытаскивая его из-под крана, он выплеснул на себя добрых литра два. Передняя часть джинсов и штанина сверху до колена намокли. Что — надул в штаны, сопляк? Джинсы прилипли к телу, встали колом. Придется в таком виде три часа ковыряться в дерьме.

— Урод, мудила, — сначала тихо произнес он, потом, пнув стену ногой так, что посыпалась штукатурка, и изо всех сил шарахнув по ней кулаком, заревел: — Уро-о-од!

Голос эхом отозвался в конце коридора. Он замер, трусливо ожидая, что Грюгер вычислит, где кричали, и решит с ним еще раз разобраться.

Но ничего не произошло. Ну кому интересно, что творится в чулане, где хранятся тряпки, ведра да швабры!

Он должен был убрать здесь еще неделю назад, но Диондра начала канючить, что у всех законные рождественские каникулы, поэтому фиг с ней, с работой. Из мусорного контейнера в столовой вываливались банки из-под содовой — лужицы под ними превратились в разводы на полу, — упаковки из-под сэндвичей с прилипшими остатками салата, заплесневевшие порции праздничного обеда по случаю Рождества и кануна нового, 1985 года. И все это отвратительно воняло. Он умудрился испачкаться всем, и вдобавок к хлорке из чистящего средства от него несло еще и тухлой едой. В таком виде он не может показаться у Диондры. Да и вообще, каким надо было быть идиотом, чтобы так распланировать свой день! Придется пилить домой, снова выслушивать от матери нотацию минут на тридцать, принять душ, на велик — и к Диондре. Конечно, мать в наказание может запретить ему покидать дом. Плевать, он все равно уедет — он сам себе хозяин, и это его волосы. Черные, как, блин, у педика.