Выстрел на поражение - Александра Снежная (2020)

— Элис нашла в сети несколько способов излечения души, — внезапно отозвался женский голос.

А вот это уже было забавно. Интересно знать, какой из способов впечатлил искусственный интеллект больше всего?

— Большинство опрошенных мужчин утверждают, что следует напиться. Чуть меньший процент — что пойти и трахнуться. И остальные — за поход к шринку*.

Я начала истерично смеяться, а успокоившись, попросила:

— Элис, никогда больше не читай ответы на вопросы на межгалактических форумах. Мой сленг в сравнении с тем, что там можно вычитать — детский лепет.

— А что значит «трахнуться»? — сразила меня наповал виртуальная подруга.

— А в сети слабо помониторить? — усмехнулась я.

— Вы же сказали, чтобы я там не искала ответы на свои вопросы, вот я и спрашиваю.

— Ну, это… — прочистила горло я, почему-то стесняясь рассказывать Элис такие вещи. — Это когда у мужчины и женщины происходит интим…

— Под интимом вы подразумеваете секс? — добила своей прямолинейностью она.

— Подразумеваю, — согласно кивнула я.

— Кстати, интим на корабле, согласно всем установленным нормами инструкциям, не запрещается. Капитан только недавно меня об этом спрашивал.

— Что? — открыла и не закрыла рот я. — Капитан интересовался, можно ли на корабле заниматься сексом?

— Совершенно верно, — менторским тоном доложила Элис.

— Кобель, — бесконтрольно вырвалось у меня. — Я тебе займусь.

Какое-то разрушительное, доселе неведомое мне чувство захлестнуло, как цунами. Мне вдруг захотелось пойти к Просто Богу, врезать ему со всей дури ботинком по голени, а потом спросить: «Да какого хрена?»

Ему мало того, что было между нами два дня назад? Сколько еще раз надо удовлетворить этого полового гиганта, чтобы он не смел думать о других?

Черт, что со мной происходит? По какому праву я злюсь на него и предъявляю претензии? Он — свободный человек. А моя Шо сама ему сказала, что не готова к серьезным отношениям. Тогда почему так гадко на душе и так жжет в груди?

Я никогда не считала себя трусихой: не пасовала перед трудностями, не лгала, не изворачивалась и всегда говорила людям в глаза все, что думаю, но на Стэнли Стэнфорде все мои принципы тупо отключались. Я завралась перед ним по самые уши, я вела себя рядом с ним совершенно неадекватно, а самое ужасное, что я не могла себя заставить рассказать ему правду. Из малодушия ли, из страха, или тому была какая-то другая причина — я понятия не имею. Но от самой мысли, что мне придется рассказывая все, как есть, смотреть Просто Богу в глаза, у меня начинали потеть ладони и останавливаться сердце. И я как-то неожиданно поняла, что не хочу терять тот жалкий мизер, что у меня есть. Ведь когда он узнает правду — все закончится, почти и не начавшись. Не будет наших встреч в клубе, не будет его горячих губ и ладоней на моем дрожащем и обнаженном теле, делающих меня такой до глупого счастливой, не будет того совершенно детского ощущения восторга, будто я нежданно-негаданно нашла свою любимую и самую вкусную конфету на свете.

Меня всего этого лишат. А я не готова, абсолютно не готова отпустить то, что получила, пусть даже обманом. Во мне словно сидела какая-то маленькая жадная скряга, которая, судорожно прижимая к груди свою драгоценную находку, истерично вопила: «Не отдам. Мое.»

Не мое…

Шарлотта Ривз отлично это понимала, и она же, противореча самой себе, отмахивалась от доводов рассудка и говорила: «Да брось. Ничего противозаконного я не делаю. Ему хорошо, мне хорошо — кому от этого плохо?»