Мы невозможны… - Алла Полански (2020)

Отлично! Свадьба как раз тридцатого числа. Я остановила такси и, ткнув водителю пальцем в интерактивную дорожную карту, стала разглядывать пролетающий мимо город. Зелёные улицы, сверкающие дорогие витрины — весь Берлин говорил о благополучии и уверенности. Наверное, я единственная в этом городе, кто не верит в это благополучие. И меня заела совесть: я поступаю так подло только из-за своей собственной корысти — жить лучше, чем когда-либо. Помочь маме, потому что кроме меня у неё никого нет, Сергею наплевать. Поэтому я не буду выставлять свою мать на всеобщее обозрение, чтобы в неё тыкали пальцем и называли сумасшедшей. И я расплачусь с этими чёртовыми долгами! А там будь что будет! Если Ник меня простит за этот обман, то хорошо, а — нет — значит заслужила.

***

Расплатившись с такси, подошла к зданию театра. Вот и он: яркая вывеска гласила о незабываемом вечере и неизгладимых впечатлениях от русской классики и безукоризненной игры русских актёров. Что ж, надеюсь на это…

Зайдя в холл, обратилась к охраннику:

— Мне необходимо поговорить с… — я посмотрела на афишу и как раз увидела там симпатичное лицо немолодой актрисы, прочитав под ним заветное имя, — Екатериной Семёновной Светиковой.

— Все сейчас на репетиции, — грубовато ответил охранник.

— Пожалуйста, мне очень надо, — я набралась смелости и протянула аккуратно свернутую денежную купюру.

Охранник молча посмотрел на меня, потом спокойно взял купюру из протянутой руки и тихо сказал:

— Идёмте.

Он повёл меня по многочисленным коридорам, пока мы не подошли к обыкновенной белой двери гримёрки, на которой значилась временная вывеска с именем актрисы. «Екатерина Светикова».

— Ждите, — охранник развернулся и ушёл в обратном направлении.

Меня охватила дрожь от осознания того, что я делаю, но отступать было некуда. Я облокотилась на стену и стала ждать, мысленно продумывая рассказ. Приблизительно через полчаса по коридору засуетились и забегали люди, но они абсолютно не обращали на меня никакого внимания, тем более, что знакомое лицо с афиши так и не встретилось

— Вы меня ждёте? — произнёс за спиной спокойный женский голос, немного хриплый, видимо, от сигарет, но приятный и внушающий доверие.

Я повернулась. Передо мной стояла статная женщина, чуть полноватая, с приятными для мужского глаза округлостями, с красивым круглым лицом, обрамлённым милыми светлыми кудряшками. Густые чёрные ресницы и яркий макияж сразу говорил о том, что это актриса, макияж был нанесён именно для сцены. Её губы были накрашены ярко-красной помадой, но от этого она выглядела лишь более эффектно, нежели вульгарно. Женщине на вид было около пятидесяти лет. И хоть она смотрела на меня с лёгкой иронией, но глаза излучали доброту и надёжность.

ГЛАВА 18

— Екатерина Семёновна? — я прикусила губу, ожидая, что женщина сейчас рассмеётся мне в лицо и прикажет охранникам вышвырнуть меня из здания театра.

— Кажется, с утра ею была, — женщина, увидев моё замешательство, улыбнулась. — Так что же Вы хотели? Автограф?

— Нет… — я перешла на шёпот. — У меня к Вам личная просьба… Я от Лёли.

Женщина удивлённо посмотрела на меня, пожала плечиком и открыла дверь в гримёрку.

— Проходите.

Я вошла вслед за ней, закрыв за собой дверь. В гримёрке пахло пудрой, чуть увядшими цветами и духами актрисы. Запах был очень приятным и успокаивающим. Екатерина подошла к трюмо, села на пуф, достала длинную дамскую сигарету и закурила.

— Вы же знаете Лёлю — ещё раз для достоверности спросила я.

Женщина пару секунд молчала, а потом разразилась смехом. Её смех был громким, ярким и заразительным.

— Знаю, конечно, моя милая. Что этот шут в женском обличии опять натворил? — она усмехнулась, и указала рукой на диван, чтобы я села.

— Ничего, — скромно ответила я.

— Тогда что же тебя привело ко мне?