Шейх - Амира Ангелос (2020)

Но ведь должно же что-то измениться! Должна открыться причина, по которой меня похитили!

- Когда это закончится? Или я заперта здесь на годы? – спрашиваю своего тюремщика, когда он в следующий раз приносит мне еду.

- Ты должна стать покорной.

От его ответа на корявом английском внутри разливается раскаленный гнев, даже нечеловеческая усталость его не усмиряет.

Этого они не получат, не дождутся. Не собираюсь поддаваться слабости, не позволю им взять верх, превратить меня в послушную рабыню!

Расправляю плечи, смотрю прямо на монстра:

- Я стану покорной, лишь когда отец заберет меня отсюда, а вы, твари, получите по заслугам!

Толкаю от себя поднос с едой, что он принес, суп разливается по бетонному полу камеры. В глазах тюремщика вспыхивает злоба. Он даже рефлекторно заносит руку над моей головой. Но замирает, видимо вспоминая что-то. Скорее всего инструкции, что дал хозяин. Кем бы он ни был, меня видимо запретили бить.

Рада ли я этому? Не знаю. Такое ощущение, что попав сюда, я разучилась ощущать подобное. В моем сердце лишь тьма и отчаяние.

Старик что-то бормочет на арабском себе под нос и уходит. А я без сил падаю на кровать, прислушиваясь к окружающим звукам, которые могут подсказать, что происходит в здании.

Увы, как обычно полная тишина.

Меня начинает сотрясать озноб. Горячий суп помог бы согреться, но я разлила его. От голода кружится голова. Ступни и лодыжки одеревенели от холода. Поджимаю их под себя, с головой закутываюсь в одеяло. Непереносимой тяжестью наваливается усталость.

Я проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от того, что парю в воздухе. Испугавшись, начинаю вырываться. Меня несут куда-то, завернутую в одеяло… Суют в огромный джип. Как только дверь машины захлопывается, тут же принимаю сидячее положение, пытаюсь понять что происходит. Окна тонированы, за окном непроглядная тьма. Видна только дорога, кажется, мы несемся по пустыне… За рулем молодой араб с длинной бородой, на голове черная куфия, впрочем, и остальная одежда черная, то же самое у мужчины, который сидит рядом с водителем.

- Что происходит, куда меня везут?

Они, похоже, не знают английского. Ответом мне служит молчание. На меня не обращают внимания.

Машина едет около часа. Меня начинает мучить жажда. Вижу бутылку с водой, сбоку от моего сиденья. Отвинчиваю крышку, нюхаю.

- Мау, - произносит тот что сидит на переднем пассажирском мужчина. И все, больше не слова. Надеюсь, по-арабски это вода. Делаю несколько глотков. Потом еще. Жажда отступает. Устав вглядываться в окно, закрываю глаза, которые жжет. Сознание постепенно отключается, меня поглощает забытье.

Просыпаюсь от звука тормозов. Машина резко останавливается, мужчины выскакивают наружу. Все тело ломит и пульсирует от боли, когда меня вытаскивают из машины и толкнув в спину приказывают идти. Все тело сотрясает дрожь, от холода зуб на зуб не попадает. Ночью температура в этих краях сильно падает, а на мне – обрывки платья. Старик сторож принес мне одежду – черный балахон, но я отказалась надевать его. Оставалась в своей одежде… Пусть и чувствовала себя омерзительно пахнущей, грязной. Мое положение было невыносимо унизительно. Рваная одежда, почти неделя без горячей воды и средств гигиены.

Пытаюсь бороться с моими стражниками, но у меня ужасно кружится голова, твердая земля под ногами не избавляет от ощущения, что мир рушится. Сердце едва не выскакивает из груди, от дурного предчувствия. Вдруг я вижу белоснежный самолет. Меня охватывает отчаяние. Они могут увезти меня бог знает куда. Отец никогда не найдет меня…