Принцесса викингов - Симона Вилар (1996)

– Ньерду подвластны течения и ветры, он покровительствует мореходам и рыбакам. Но беда в том, что ему не повезло с супругой Скади. Ей чуждо все, что любит Ньерд, ей не мила его стихия – море, ее приводят в бешенство крики чаек. Поэтому лишь изредка она приходит в его чертог Ноатун, что расположен разом и на небе, и в море, предпочитая остальное время проводить в горах вместе со своим отцом – великаном Тьяцци, ибо Скади не богиня, а всего лишь великанша, которая соблазнила бога Ньерда своею любовью.

Не поворачиваясь в ее сторону, Бьерн улыбнулся и продолжал:

– У богов, как и у людей, свои судьбы.

В словах шутника Бьерна сейчас звучала горечь. Оказывается, скальд понял куда больше, чем ей казалось, но ничем не выдал этого. Почувствовав жажду, Эмма направилась к противоположному борту, где стоял бочонок. Вода замерзла, и ей пришлось разбить корку льда ковшом. Она была холодна до ломоты в зубах, зато не так чувствовался привкус гнилой древесины.

Оглянувшись, Эмма увидела, что Бьерн серьезно глядит на нее. В лунном сиянии его лицо казалось вырезанным из светлого камня, простая железная застежка у горла горела, как драгоценность.

– Ты, огненновласая, похожа на Фрейю, чей удел – любовь и радость. Она, как и ты, прекрасна и весела, и где бы ни появилась, там все расцветает. Богиня разъезжает на колеснице, запряженной двумя кошками, а обиталище ее – в светлых покоях Сессрумнир в чертоге Фолькванг. Кто бы ни увидел Фрейю, всякий ее желает – и асы, и тролли, и великаны. Но сердцем ее владеет один лишь ас Од, однако им суждено жить в разлуке. Од покидает Фрейю, отсылает ее от себя или сам отправляется в дальние странствия, и тогда она плачет золотыми слезами…

– Довольно, скальд…

Бьерн умолк, следя, как корабль входит в пролив между скал. Скрипели канаты, удерживавшие парус, сшитый из разноцветных полос кожи. Стоявшие на носу корабля Эрлинг и Ульв при свете поднятого факела наблюдали за поверхностью моря – не покажется ли где коварный риф. Здешние воды были им хорошо известны, и вскоре пролив остался позади. Бьерн повернулся, отыскивая взглядом «Морской Тур», – тот следовал за ними в трехстах локтях. Херлауг хорошо правил «конем мачты». Затем взгляд его устремился в пустынную тьму берега. Не по душе ему был этот мрак. Ни огонька – сколько видит глаз. К тому же в сумерках мимо них проплыли обломки разбитого драккара. По темному остову он мог определить лишь то, что корабль недолго служил игрушкой дочерей Эгира. Что же погубило его – битва или буря? Кто хозяйничает в этих водах? Ролло предупреждал его, что корабли данов все еще блуждают у берегов Нормандии, но Бьерн знал по опыту, что сейчас не время для набегов. Для «королей моря» пришла пора позабыть о морских баталиях, и редкие сорвиголовы рискуют бороздить «дорогу китов» ради случайной добычи.

Корабль шел ровно. Крепкий запах драккара – смолы, дерева, людских тел, сырой шерсти и кислых овчин – уносили свежие солоноватые порывы бриза. Эмма присела на бухту канатов, кутаясь в мех. Бьерн окликнул ее:

– Хочешь, я еще кое-что расскажу о моем сватовстве к дочери Ботольфа?

– Ты не раз говорил об этом, – улыбнулась Эмма. – Я вижу, ничто так не занимает тебя, как предстоящая свадьба.

Но скальд уже не слушал ее.