Принцесса викингов - Симона Вилар (1996)

Но когда и Бран, и Ингрид, и два-три его дружинника тоже обратили внимание, что голова конунга увеличилась, он обеспокоенно склонился над стоявшей в углу кадкой с водой, разглядывая свое отражение. Впрочем, не заметив ничего подозрительного, скоро успокоился.

– Это все твои злые шутки, Серебряный Плащ, – посмеивался он.

Но лицо Бьерна оставалось серьезным. С тревогой глядя на конунга, он задумчиво качал головой.

Люди в доме недоуменно перешептывались, поглядывая на Ролло. Его раздражал этот шепот, да еще по столь нелепому поводу, и он с трудом сохранял хладнокровие.

К нему подсел маленький Рольв, вокруг собрались другие дети. Наслушавшись взрослых, они глядели на конунга с удивленным любопытством.

– У тебя что, голова распухла, Левша? – шепелявя, осведомился малыш.

– А как ты думаешь?

Малыш пожал плечами:

– Думаю, распухла.

Стоявшие вокруг дети согласно закивали. Разумеется, они не замечали никаких изменений, но забавно было знать, что чья-то голова может вырасти, словно у гоблина.

Ролло с мрачным видом ссадил малыша со скамьи и по-медвежьи зарычал на стайку детей. С визгом и хохотом они разбежались, крича, что у конунга голова растет, как снежный ком.

Ролло пытался отшучиваться:

– Распухла так распухла. Однако вскоре еще больше распухнет мой желудок, если я не проглочу ломоть жареной оленины. Эй, Бера, когда же мы, наконец, сядем за стол и отведаем твоей доброй стряпни?

К очагу от входа приблизились Эмма с Атли. Эмме потребовалось немало сил, чтобы убедить юношу присоединиться к розыгрышу. Сейчас же он лишь тревожно взглянул на брата из-под своей челки и поспешил отвести глаза.

– Все говорят, что у тебя голова распухла, – пробормотал он.

– Говорят, – невозмутимо согласился Ролло.

Атли судорожно сглотнул и покосился на Эмму:

– Но ведь она и в самом деле увеличилась!

Ролло лишь пожал плечами. Рыжая Эмма в упор смотрела на него удивленными, широко открытыми глазами. Конунг отвернулся и с улыбкой принял из рук Беры кружку с пивом.

– Моей распухшей голове это не повредит, – засмеялся он, осушив сразу половину и отрезая сочный ломоть оленьего окорока.

Люди вокруг продолжали перешептываться. Некоторые уже и в самом деле считали, что голова конунга изменилась со вчерашнего дня, другие твердили – ничего подобного. В конце концов Ролло не выдержал. Вытерев лезвие ножа о мякиш хлеба, он сунул его в ножны и, накинув плащ, направился к выходу.

Бьерн подтолкнул Эмму локтем:

– Кажется, пошел в кузницу. Он еще вчера распорядился, чтобы с утра перековали Глада. Если сейчас он наденет обруч!..

Ему с трудом удавалось сдерживать смех. В доме царило странное возбуждение. Люди перешептывались, поминутно пожимая плечами. Атли угрюмо заметил, что добром эта затея не кончится.

Эмма едва могла усидеть на месте. Еще немного – и все откроется. А Ролло, хоть и сам не прочь пошутить, вряд ли стерпит насмешку над собой. Она встала и направилась к выходу. Бьерн, посмеиваясь, присоединился к ней. Следом, хихикая в кулак, выбежала Ингрид.

В воздухе все еще держалась сырая мгла. У ворот кузницы слуга, закутанный в рваную овчину, держал под уздцы Глада. Ролло не было видно, но уже в следующий миг они услышали крик, вернее неистовый рев, донесшийся из кузницы. Ролло опрометью выскочил оттуда, обеими руками обхватив голову. Отшвырнув ложный обруч и оттолкнув слугу, он рывком вскочил на неоседланного Глада. Конь от неожиданности присел на задние ноги и заплясал, но конунг круто развернул его и стремительно вылетел за ворота.

Перепуганный кузнец недоуменно пояснял обступившим его людям:

– Вошел человек человеком, осмотрел копыта… Потом увидел свой обруч, заворчал, что Бьерн-растяпа оставил его здесь. Откинул волосы, надел – и вдруг переменился в лице…