Принцесса викингов - Симона Вилар (1996)

– Толстяк Франкон научил меня древнему изречению: хочешь мира, готовься к войне. Так что твоим воинам не придется скучать без дела.

Бьерн какое-то время размышлял над словами Ролло, затем тряхнул головой, так ничего и не уразумев, и сказал:

– Я вижу, ты по-прежнему слушаешь все, что бормочет этот поп.

– Отчего же не послушать? Если я намерен окончательно подчинить себе эту землю, неглупо узнать о ней поболее.

Бьерн промолчал, обнаружив, что все это время Ролло не сводил глаз с рыжеволосой девушки. Однако рядом с ним сидела Снэфрид, которая также пристально наблюдала за происходящим.

– Снэфрид, – обратился к ней Бьерн, почувствовав, что ее следует отвлечь. – Когда я вновь увидел твою неувядаемую красу, то сочинил для тебя вису.

Он поднялся и набрал в грудь побольше воздуху:

Не властно время

Над белокурой супругой героя,

Дисой нарядов[26], что вкушает

Яблоки Идун[27] в часы ночные…

– Позволительно ли мне, – неожиданно раздался звонкий голос Эммы, – побеседовать с послами герцога Роберта?

Бьерн запнулся. Рассерженно обернувшись, он увидел, что девушка выжидательно смотрит на Ролло.

– Даже героям запрещалось прерывать скальда в минуту высокого вдохновения, когда его устами говорят боги! – воскликнул он.

Эмма растерянно взглянула на него.

– О, прости меня, Бьерн! Но если Ролло позволит, я отойду и не стану более мешать тебе.

– А почему ты спрашиваешь позволения у меня? – насмешливо спросил Ролло. – Разве ты не невеста Атли?

И он сделал знак, чтобы Бьерн продолжал.

Эмма расценила это как согласие, ибо Атли сейчас ни до чего не было дела. Он дремал, уронив голову на скрещенные кисти рук. Однако едва Эмма стала подниматься, Атли внезапно схватил ее за предплечье.

– Выходит, я для тебя ничего не значу, Эмма, не так ли? – разъяренно прошипел он ей прямо в лицо.

Девушка увидела, что глаза его налиты кровью.

– Успокойся, о Атли! Я просто хотела перемолвиться словом-другим с франками. Тебе бы тоже хотелось этого, если бы ты, как и я, так долго жил в плену.

Но Атли не слышал ни слова.

– Я для тебя меньше, чем след на песке от сапога Ролло! И я говорю тебе – отныне ты будешь повиноваться мне одному. Я твой хозяин, а не Ролло, который не сходит у тебя с уст!

Эмма была поражена.

– Я знаю, что ты счастлива тем, что он вернулся, – бормотал он, и девушка вздрогнула, не поняв, о ком говорит Атли, но он продолжал:

– Разве я не видел, что творилось с тобой в эти дни! Ты попросту сходила с ума. О, ты никогда не могла полюбить меня! Что я для тебя? Из-за этого я стал ненавидеть своего брата… Подумать только, вас двое – и оба вы мне дороги…

– Успокойся, умоляю, Атли! Ты выпил лишнего…

Она обняла его, но Атли все еще что-то бормотал, всхлипывая, пока не затих. Бьерн продолжал громогласно декламировать. Эмма, отстранившись, осторожно поднялась.

– Нет, не уходи! – внезапно вскричал Атли, заглушив голос Бьерна.

Теперь все смотрели на них. Эмма не выдержала. Обойдя стол, спустилась с помоста.

– Эмма!

Теперь прозвучал повелительный голос Ролло. Но девушка, не оборачиваясь, только тряхнула головой, отбросив назад волну волос, и, потеснив викингов, уселась подле Ги.

– Я рада видеть тебя здесь, – негромко обратилась она к нему на латыни.

Сидевшие за столом норманны зашумели:

– Выпей с нами, Эмма!

Она с улыбкой покачала головой.

– Ты ведешь себя не слишком благоразумно, – не глядя на нее, также на латыни произнес юноша.

– Я всегда отличалась этим, Ги. Но ведь это тебе и нравилось во мне.

Теперь он глядел прямо на нее. Его темные, как ночь, глаза были ласковы.

– Мы должны быть осторожны, Эмма. Я спасу тебя. Для этого я и поступил на службу к Роберту.

– И так изменился… Ты больше не похож на смиренного монаха, Ги.