Принцесса викингов - Симона Вилар (1996)

Снэфрид ехала первой, молчаливая и сосредоточенная. Она ни разу не оглянулась, пропустив мимо ушей речи не раз обращавшегося к ней герцога Роберта. Лишь однажды она произнесла несколько слов, но так тихо, что он и не расслышал их. Зато с ехавшим следом Ролло беседа не иссякала. Ролло расспрашивал герцога о супруге и детях, оба они подшучивали над Карлом Простоватым. Даже вдовство венценосца стало предметом осмеяния. Кончина саксонки Фрероны никого не огорчила, да и сам Карл не слишком горевал о ней. Говорят, она слишком досаждала ему бесконечными обидами на своевольничавших при дворе фаворитов. Теперь Карл сватался к сестре английского монарха, и принцессу ожидают во Франкии, едва минет срок траура по королеве Фрероне. Впрочем, Карл уже давно нашел утешение на груди смазливого графа Арраского.

– Что происходит? – вдруг резко обернулся Ролло на шум позади. – В чем дело, Рагнар? – сердито спросил он у датчанина, который теснил конем с тропы лошадь молодого франка. Рагнар хищно осклабился:

– Пусть пропустит меня вперед, если жалеет круп своей кобылы. Разве я виноват, что мой конь ее недолюбливает?

Ролло нахмурился. Он знал, что гнедой жеребец Рагнара зол и строптив, но знал он и о том, что Рагнару под силу обуздать его.

– Не советую тебе портить нам начало лова, датчанин, – сурово проговорил он.

Рагнар коротко оскалился и рванул повод. Ролло взглянул на успокаивавшего лошадь молодого франка.

– О, это ты, посол? – усмехнулся он, узнав того, на ком сорвал на пиру свою ярость. – Надеюсь, ты больше не сердишься на меня? По-всякому бывает, когда хватишь лишку доброго вина.

Молодой франк невозмутимо смотрел на него. Он был без шлема, длинные волосы открывали лоб; взгляд темных глаз с ресницами, как у девушки, показался Ролло неожиданно твердым.

Над головами всадников застрекотали сороки, озабоченные вторжением чужаков в девственную чащу. Слева от тропы завиднелись покрытые мхом обгорелые руины построек. У подорожного камня белели отмытые дождями кости, тонкие побеги тянулись сквозь ребра грудной клетки. Лесная пустыня стала на время ареной увеселений, объединивших врагов. Всадники, скользя по запустению привычным взором, двигались далее. Под копытами лошадей потрескивали сухие желуди; ветви величественных буков, усыпанные орешками, щедро нависали над головами – и повсюду, куда ни взгляни, в солнечных лучах блестели паучьи тенета, провисшие под тяжестью росы. Пахло грибами, сыростью, умирающей листвой.

На прогалине показались загонщики. Ролло обменялся с ними несколькими словами.

– Туры хоронятся в глубине заболоченной низменности у реки. Огромный черный самец и две самки с детенышем. Оттуда их и погонят на нас, а с ними и прочую живность. Тур, говорят, неслыханно велик, так что потеха будет из тех, о которых слагают песни. Жаль, что мой скальд Бьерн Серебряный Плащ не смог прибыть со мной, дабы все увидеть своими глазами.

Он поднес окованный серебром рог к губам, и его гулкий зов всколыхнул лесную тишь, подавая сигнал к началу охоты. И тотчас лес наполнился гулом, ревом иных рогов, звоном бил, захлебывающимся лаем спущенных со сворок псов. Охотники пришпорили коней и понеслись сквозь чащу. Теперь всякий мог явить свое искусство верховой езды. Лошади и всадники теснили друг друга, ускоряя бег, спеша к узкой лощине, куда загонщики должны были выгнать зверей.