Смутьян - Елена Безрукова (2020)

Вызвала скорую и собрала небольшую сумку. Пакет с вещами для ребёнка уже был готов заранее. Когда приехала машина, живот уже начинало и схватывать.

- Что случилось? - спросил молодой фельдшер, когда я открыла ему дверь.

- Я, кажется, рожаю, - ответила я, придерживая рукой живот. - Воды отошли. И болит сейчас.

- Ясно, - ответил он. - Нужно ехать в роддом. Документы, вещи собрали?

- Да, всё приготовила.

- Едем. Давайте, помогу.

Сотрудник скорой помощи забрал у меня из рук пакет с вещами и сумку и шёл следом до машины. Я села в кресло, он поставил вещи возле меня и захлопнул дверь. Сам сел к водителю.

- Поехали, в роддом, - сказал он, и машина выехала со двора.

***

- Что ж, - сообщил врач после осмотра в кресле, снимая перчатки. - Она рожает. В родовое её. Я чуть позже подойду.

Теперь мне стало страшно. Я в самом деле рожаю, хотя ещё рано. Но это процесс уже не остановить. Меня оформили, вписали необходимые данные в карту, и проведя некоторые процедуры, положенные всем роженицам, отвели в одну из палат в родовых залах.

- Ложись, - сказала медсестра, которая занималась мной уже около часа. - Врачи пока все заняты. Послушаем сердце ребёночка.

Она присоединила проводки и ушла, вернулась с моим пакетом. Поставила на кушетку рядом и вынула оттуда памперсы, пеленки, носочки и чепчик для малыша. Мне сказали, что обязательно нужно покрывать головку первые дни, и я купила всё заранее.

- Умница, - похвалила меня сестра. - Всё приготовила. Любо-дорого посмотреть. Ну, лежи, сейчас врач придёт, всё тебе расскажет.

Аппарат мерил удары сердца моего малыша, пока я волновалась. Хватает ли ему воздуха? Почему никто не приходит? Если воды отошли, наверное, ему там плохо? Я знаю, что мне показана операция - ребёнок не перевернулся и идёт ножками вперёд, врачи не захотят рисковать. Тогда как это всё происходит? Столько вопросов, и ни одного ответа.

Дверь открылась и вошла доктор, которая смотрела меня в кресле. Она села рядом со мной на стул и раскрыла мою карту.

- Итак, Алина Дубровина. Таз у вас узкий, а ребёнок идёт ягодицами. Мы будем делать вам кесарево сечение. В такой ситуации риск не оправдан, наверняка, вам говорили об этом и в консультации, так ведь?

- Да, говорили, - кивнула я.

- В таком случае подписывайте согласие на вмешательство, и мы готовим операционную. Ждать больше нельзя.

Она протянула мне документы, проглядев которые, я поставила свои подписи. Одно согласие на оперативное вмешательство, второе - на местную анестезию. Всё подписала и отдала врачу.

- Всё. Ждите, за вами придут.

Она ушла. А я стала волноваться ещё больше. Ещё никогда мне не делали никаких операций, даже аппендицит не вырезали. К тому же, живот уже прилично хватало, а за мной всё не шли. Хоть бы не опоздали. Телефон остался в сумке на кушетке, и я даже не могла понять, сколько сейчас времени.

За окном уже светало, когда пришли меня переодевать и повезли на операцию. В операционной было очень холодно, или же меня морозило от страха и введённого наркоза. Зуб на зуб не попадал. Укол подействовал быстро. Трясло так, что анестезиологу приходилось меня держать за плечи. Я не могла сама объяснить, от чего именно так дрожу - и холодно, и страшно, неизвестность пугает.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я услышала плач. Плач моего сына. Распахнула широко глаза и даже забыла, как дышать, когда услышала его. Слёзы сами собой хлынули из глаз. Я слышу своего сына! Он родился.

Врачи переговаривались между собой и даже, кажется, шутили, но я ничего не воспринимала, была сосредоточена на ребёнке. Я вертела головой, в попытках разглядеть, что именно с ним делают.

- Так, - говорил врач. - Пишите. Вес: два девятьсот. Рост: пятьдесят два. Записали?

- Да, - ответила ему сестра.

- Положите маме на грудь.