С любовью, бывший - Алёна Снатёнкова (2020)

Протягиваю руку, хватая мартышку за талию, и с бешеной скоростью словно насаживаю на себя. Закидываю её ноги себе за спину, и ухмыляюсь, когда вижу заветный треугольник, спрятанный за тонкой тканью трусов. Майя пытается оттолкнуться, пятками хренача меня по спине. И честно, я бы остановился. Не в моих правилах трогать кого-то насильно. Но не могу. Опять же, всё её глаза. Они говорят об обратном. Они умоляют меня продолжить начатое. Только в них также отчетливо читается испуг, который меня как-то отрезвляет.

– Мартышка, я трахну тебя в номере. На охуенно удобной кровати. А сейчас просто закрой глаза, и считай блядские звезды.

Слава яйцам! Она тяжело сглатывает, и кивает головой.

Десерт. Перед обедом я люблю сожрать что-нибудь сладкое.

***

Мартышка еще раз кивает, словно в этот раз для самой себя, и, открыв глаза, с вызовом смотрит на меня.

– Ненавижу тебя.

Морщит нос, пытаясь на лицо надеть маску палача, который собирается отрубить башку человеку, из-за того, что он редиску с царского огорода стырил.

Ржу в голос от такой несостыковки и полного отсутствия логики.

– Из-за того, что хочешь? Или потому что я ещё не в тебе?

Кайфую, когда вижу её замешательство. Её борьбу. Её ощутимое желание, которое передается мне, через соприкосновение тел.

– Можешь не отвечать. Мне похрен, что ты хочешь сказать.

Зубами въедаюсь в её губы, не давая и ни малейшего шанса на сопротивление. Когда она выдыхает мне в рот, я сам улетаю. Говорят, что у баб в животе бабочки порхают, а у мужиков по-другому. У них гранаты взрываются, превращая в хлам все внутренние органы. Взрыв. Ещё один, который отдаётся в голове. Сильнее вдавливаю Майю в себя, но и этого мало.

– Жаль. Мой ответ тебе бы понравился, извращенец. – Она всё-таки успевает открыть свой наглый рот, в ту секунду, когда я даю нам обоим возможность сделать последний вдох.

– В расчёт берутся только слова: «трахни меня», на все остальные мне плевать. – Рычу, и пальцами нахожу заветный треугольник между ног.

Мартышка и не думает сопротивляться, когда моя рука начинает выводить невидимые рисунки на её клиторе, закрытым от меня лишь жалким клочком мокрой ткани. Новый заряд долбит по башке. Она стонет мне в шею, когда завожу палец под кружево трусиков. На хера, вообще, сказал про кровать? Здесь. Сейчас. Я должен трахнуть её здесь и сейчас, иначе просто сдохну.

Но сначала, я еще раз должен увидеть её голой. Перед смертью, я обязан посмотреть на идеальное, мать его тело, которым не успел насладиться в прошлый раз. Хочу увидеть огонь в этих невинных, на первый взгляд, глазах. Хочу увидеть ту мартышку, которая скрывается под маской безразличной стервы.

Срываю с неё сарафан, а-ля «захлебнись в слюне» и откидываю его в сторону, наслаждаясь видом упругих сисек, спрятанных под кружевным лифчиком. Недолго думая, разрываю его, к чертям собачим, и на минутку зависаю от охуенного зрелища.

Идеальная грудь. Она блядь настолько идеальна, что я готов молиться на неё каждое утро. Поклоняться острым соскам, которые въедаются в память. Сочинить молитву, чтобы при каждом прочтении, эта святость появлялась передо мной. Псих? Плевать.

Мартышка выгибается мне навстречу, когда я языком скольжу по ареолу. Её кожа покрывается мурашками, а новый стон вышибает из меня последние остатки разума. Отстраняюсь и одним резким движением разрываю последний барьер, который мешает мне увидеть её целиком. Ещё сильнее развожу стройные ноги в стороны и начинаю пожирать глазами.

Майя стыдливо пытается прикрыть руками голую промежность, но я мешаю ей это сделать. Убираю ладони и завожу их себе за шею, подхватываю мартышку под ягодицы, чтобы переместить в горизонтальное положение.

Вот так – просто охрененно.