– Куда мы едем?

– В место похоти и разврата. – Лыбится Мамаев, выруливая с парковки.

– А если серьезно?

– Я и говорю серьезно. Мы едем в отель, мартышка. – Клянусь, я видела, как заблестели его глаза. И, кажется, я уже привыкла к мартышке.

48. Глеб.

Поворачиваю голову, ловлю на себе взгляд непонимающих глаз, и тупо молчу.

Я блядь забыл, где находится кнопка, которая включает уверенность в моём голосе. Перед глазами чертова панель всех эмоций, херова палитра моего настроения, а я, как тупой дятел не могу активировать желанную функцию.

Раньше было проще. Всегда всё было проще.

Мне было абсолютно плевать, как многие воспримут мои слова и действия. Я швырял свой болт направо и налево, и даже не задумывался о последствиях.

Мудак.

Самоуверенный псих, который посылает всех в жопу, а потом разворачивается и уходит.

Поверьте, я именно такой и есть. Я никогда не хотел общаться со своим братом, считая его всего лишь производителем соплей, и никчемным занудой, вечно ноющим по любому поводу. Я не поддерживал мать, после того как отец бросил её. Всегда считал, что она сама довела его до этого шага. Я был в семье, но семьи у меня не было. Меня все знали, поэтому и не удивлялись, когда я снова и снова разбивал в щепки их больную психику.

Год назад, я сам лично рыл могилу, для хорошего парня, живущего внутри меня. В порыве злости, руками грёб землю, стараясь как можно быстрее закопать часть себя. Безжалостно скинул труп в глубокую яму, и ногами сравнял поверхность. Я был горд собой в тот момент. Оставшийся сукин сын, открыл бутылку и распил на рыхлой земле. Вроде бы всё, конец. Мертвое не восстанет. А вот хер. Я прямо сейчас вижу, как из забытой могилы просовывается рука, означая, что мне еще предстоит знакомство с самим собой.

Он жив.

Адекватный парень, доброта внутри меня, они возвращаются.

Наверно, поэтому мне не всё равно, как отреагирует мартышка, на нашу с ней предстоящую встречу с одним человеком.

Мне не плевать.

Я на сто процентов уверен, что хочу отжать щит у долбанного капитана Америки, чтобы защитить мартышку от охреневшего Альтрона.

– Немного покатаемся, пчёлка.

Ага, а ещё я забыл сказать, что тебе предстоит увидеть меня в самом поганом обличии. И хер, вообще, знает, как ты сможешь отреагировать при виде этого не самого милого зрелища.

– До отеля? – Моя мартышка. Пытается возмущаться, но хоть убейте, я в глаза не вижу и капли сопротивления, или намека на побег. – Мы прокатимся до отеля? Мамаев, ничего умнее придумать не мог?

– Зачем? Отель ближе, чем моя квартира.

– Глеб, только что, твоя бывшая болванка для секса пыталась утащить тебя к себе. А ты после этого, совершенно спокойно везёшь меня в отель?

Интересно, сколько раз за две минуты было сказано слово «отель»?

Я везу тебя непросто в сраный номер, с заправленной кроватью. Не ради того, чтобы раздеть и немедленно наброситься. Хотя клянусь, от таких мыслей членом можно разбивать бутылки. И я даже начинаю жалеть о своей дурацкой затеи, которая накрыла меня вчера ночью.

О чём, дурак, только думал?

Мог ведь отвезти Аверину к себе, сожрать, словно сладкую конфету, а уж потом поиграть в боулинг, где вместо кеглей, черепа моих родственников.

Почему я решил, что ей нужно всё это? Почему подумал, будто после экзорцизма, Майя окончательно сможет мне доверять?

Но мне почему-то кажется, что для доверия, мартышка должна увидеть всё своими глазами. И, да, еще раз признаюсь, что я мудак, раз собираюсь отвезти нас к бешеной собаке, которая однажды запугала её.

***