Ва-банк - Анри Шаррьер (2015)

Нашего янки не так-то легко было напугать – еще бы, он участвовал в высадке войск в Нормандии. К тому же он был влюблен в свою профессию. Крише собрал людей и объяснил, что мы находимся в богатейшем с точки зрения геологической информации районе и что надо идти дальше. Он разнервничался, разозлился и под конец, не сдержавшись, бросил фразу, которую ему не стоило произносить:

– Если боитесь, можете уходить! А я остаюсь.

Люди ушли. С Крише остались только Карлос и Лапп. Остался и я, но с одним условием: прежде чем идти дальше, мы зароем в землю все наше снаряжение. Я не хотел тащить груз. Дело в том, что в одной из неудачных попыток бежать из тюрьмы в Барранкилье я сломал себе обе ноги. С тех пор я не мог долго ходить с грузом и быстро уставал. За отобранные образцы теперь отвечал Карлос.

В течение пяти дней мы так и оставались вчетвером: Крише, Лапп, Карлос и я. Ничего особенного за это время не произошло, но, скажу откровенно, мне редко случалось попадать в такую напряженную, тяжелую атмосферу, когда чувствуешь, что за тобой круглосуточно наблюдают десятки, сотни пар невидимых глаз, пойди сосчитай, сколько их там. Мы решили уходить после того, как Крише, настроившись облегчиться у речки, вдруг увидел, как дрогнул камыш и пара рук стала медленно его раздвигать. Крише вынужден был прерваться в самый интересный момент. В свойственной ему манере он спокойно повернулся к камышам спиной и пошел обратно в лагерь как ни в чем не бывало.

– Думаю, пришла пора возвращаться в Маракайбо, – заявил он Лаппу. – Образцов породы у нас достаточно, и я не уверен, что с точки зрения науки есть какой-то смысл оставлять индейцам четыре интересных образца белой расы.

Без всяких сложностей мы добрались до Ла-Бурры, деревушки из пятнадцати домов. Заказали спиртное в ожидании грузовика, который должен приехать за нами. Ко мне подошел местный индеец-полукровка, крепко поддатый, и пригласил на разговор. Мы отошли в сторону.

– Ты француз? Так? Ладно, допустим, хотя не стоит быть французом, если ты такой дурак.

– Это почему же?

– Объясню: вы проникаете на территорию индейцев-мотилонов, и что же вы делаете? Стреляете направо и налево во все, что летает, бегает и плавает. У вас у всех ружья. Вы занимаетесь не научными исследованиями, а большой охотой.

– Куда ты клонишь?

– Поступая таким образом, вы разрушаете то, что индейцы считают своим продовольственным запасом. Они добывают дичи ровно столько, сколько им требуется на день-два. Не больше. И еще, они убивают стрелами, бесшумно, не распугивая остальную дичь. А вы, стреляя из ружей, разрушаете все, и животные разбегаются в страхе. Спасаясь, зверь уходит из этих мест.

Парень говорил дело. Мне стало интересно.

– Что будешь пить? Я плачу.

– Двойной ром, француз. Спасибо.

Он продолжал:

– Вот почему мотилоны угощают вас стрелами. Они говорят себе, что из-за вас им скоро нечего будет есть.

– Короче, если я правильно тебя понял, мы грабим их кладовую.

– Совершенно верно, француз. Слушай дальше. Тебе не приходилось замечать, что, когда вы поднимаетесь вверх по реке, в тех местах, где она сужается, или на мелководье, где приходится вылезать из лодок и тащить их волоком, вы разрушаете плотины из веток и бамбука?

– Да, и не раз.