Темный огонь - Кристофер Сэнсом (2006)

Дворецкий позвал мальчика-слугу и приказал ему увести лошадь, а сам провел нас через просторный холл и поднялся по широкой лестнице, на перилах которой были вырезаны изображения геральдических животных. Мы вошли в богато обставленную гостиную, стены которой сплошь покрывали гобелены. В окно был виден сад, достаточно большой для городского дома. Я разглядел ухоженные цветочные клумбы и посыпанные гравием дорожки, ведущие к лужайке; трава на ней пожелтела от недостатка влаги. Под старым развесистым дубом стояла скамья, а рядом – круглый кирпичный колодец, покрытый запертой на замок крышкой. В комнате, сидя в мягких креслах, нас ожидали четверо членов семьи. Все были одеты в черное, что меня очень удивило, ибо со дня смерти Ральфа миновало почти две недели и срок глубокого траура истек. Сэр Эдвин Уэнтворт остался в своей семье единственным мужчиной. Увидев его вблизи, я сразу же отметил разительное сходство с Джозефом, которое проявлялось не только в чертах пухлого румяного лица, но и в присущих обоим несколько суетливых манерах. Взгляд его, устремленный на меня, полыхал откровенной неприязнью.

Чуть в стороне сидели две его дочери; взглянув на них, я убедился, что рассказы Джозефа о красоте его племянниц вполне соответствовали истине. Природа наградила сестер нежнейшей молочно-белой кожей и густыми белокурыми волосами, которые свободно падали на плечи. Глаза у обеих были на редкость огромные, ярко-василькового цвета. Девушки занимались вышиванием, однако при нашем появлении одновременно воткнули иголки в подушечки и одарили меня быстрыми, застенчивыми улыбками. После этого сестры вновь потупились и, как положено благовоспитанным юным леди, замерли в изящных позах, сложив на коленях ослепительно белые руки.

Третья женщина, находившаяся в комнате, составляла с юными леди разительный контраст. Матушка Джозефа сидела в своем кресле прямо, словно аршин проглотила; седые волосы были убраны под черный чепец, руки, покрытые синими прожилками вен, опирались на набалдашник трости. Она отличалась крайней худобой, кости, казалось, просвечивали сквозь бледную, истончившуюся кожу лица, изборожденного сетью морщин и рубцов, оставшихся после оспы. Морщинистые веки почти полностью прикрывали ее мутные глаза. Эта жалкая фигура могла бы вызвать только сострадание, однако с первого взгляда чувствовалось, что она обладает над своими домочадцами непререкаемой властью.

Именно старуха первой нарушила молчание, повернув ко мне голову.

– Это тот самый законник? – изрекла она с ощутимым деревенским акцентом, обнажив крупные белоснежные, как жемчуг, зубы.

«Зубы-то наверняка вставные», – подумал я и невольно вздрогнул, ибо подобная попытка обмануть природу, используя зубы мертвецов, прикрепленные к челюсти деревянной пластиной, представлялась мне отвратительной.

– Да, матушка, – ответил Эдвин и бросил на меня злобный взгляд.

По губам старухи скользнула кривая улыбка.

– А, искатель правды. Подойдите сюда, господин законник, я хочу понять, как вы выглядите.

Она подняла унизанную кольцами руку, сухую, как птичья лапа, и я догадался, что она хочет ощупать мое лицо. Слепые зачастую поступают так с незнакомыми людьми, точнее, с теми из них, кто стоит ниже их на общественной лестнице. Со стороны женщины, которая некогда была женой простого фермера, то была явно излишняя вольность, однако я счел за благо повиноваться, медленно приблизился к креслу старухи и наклонился. Глаза всех собравшихся устремились на меня, а пальцы мистрис Уэнтворт быстро, с неожиданной мягкостью скользнули по моей голове и лицу.

– Да он гордец, – пробормотала она. – И наверняка склонен к меланхолии.

Руки ее спустились ниже и скользнули по моим плечам.

– Ага, он притащил с собой сумку с книгами. Она мгновение помолчала и добавила:

– Мне сказали, что вы горбун.

Я глубоко вздохнул, решая, пытается ли старуха меня унизить или же в силу преклонного возраста не утруждает себя деликатностью.