Темный огонь - Кристофер Сэнсом (2006)

– И все же даже в нашем изменчивом мире кое-что сохраняется на долгие годы, – возразил Барак, и по лицу его скользнула лукавая улыбка. – Помните, я обещал показать вам такую вещь?

– О чем вы?

Барак сел и расстегнул рубашку. На его широкой груди блеснул какой-то золотой предмет, висевший на цепочке. Я разглядел, что это не крест, скорее нечто, формой напоминавшее маленький цилиндр. Барак снял цепочку через голову и протянул мне медальон.

– Поглядите.

Я принялся внимательно разглядывать диковинный талисман. Поверхность цилиндра некогда была покрыта тончайшей гравировкой, однако со временем она почти стерлась. – В семье моего отца этот талисман передается из поколения в поколение, – сообщил Барак. – Считается, что он как-то связан с иудейской религией. Мой отец называет его «мезуза». Я его никогда не снимаю. Мне кажется, он приносит удачу, – добавил Барак, пожав плечами.

– Работа на редкость искусная. Полагаю, это очень старинная вещь.

– Евреи подвергались гонениям в течение нескольких столетий, так ведь? Возможно, кто-то из тех, кто принял крещение, сохранил этот медальон и передал своим потомкам. Так что мне он служит напоминанием о предках.

Я повернул медальон на ладони. Внутри крошечный цилиндр был полым, на одной из сторон я различил крошечную щель.

– Отец рассказывал, в мезузу обычно помещали маленький кусочек священного пергамента и вешали ее у дверей дома, – сообщил Барак.

– Да, это настоящая семейная реликвия, – заметил я, возвращая ему медальон.

Барак вновь повесил его на шею, застегнул рубашку и встал.

– Мне пора идти, – сказал он.

– Мне тоже пора собираться. Удачи вам во всех делах.

Когда дверь за Бараком захлопнулась, я подошел к окну и взглянул на свой иссохший от зноя садик. Тучи нависли так низко, что сейчас, в разгаре дня, казалось, над городом сгущаются сумерки. Я открыл платяной шкаф и принялся отбирать свои самые лучшие вещи. Где-то вдалеке, за Темзой, раздавались глухие раскаты грома.

ГЛАВА 21

Дом леди Онор находился поблизости от Епископских ворот. Это был четырехэтажный старинный дом, снабженный внутренним двором; фасад его выходил прямо на улицу. Сразу бросалось в глаза, что дом недавно отремонтировали, явно не пожалев на это средств. Я понял, почему его называют Стеклянным: по всему фасаду тянулись новые окна, сверкавшие, как бриллианты, и на некоторых из них были выгравированы фамильные гербы Вогенов. Я внимательно рассмотрел гравировку. На гербе был изображен лев с мечом и щитом, символами воинской отваги. И все же эффект, производимый всем этим изящным великолепием, неуловимо отдавал чем-то женственным.

«Должно быть, – подумал я, – дом перестроен и украшен уже после смерти супруга леди Онор».

Парадные двери были распахнуты настежь, по обеим сторонам от них замерли слуги, облаченные в пышные ливреи. Хотя я надел свой лучший костюм, мне не давала покоя мысль, что среди столь изысканного общества я покажусь убогим простолюдином. Для того чтобы казаться понаряднее, я даже вытащил из-под воротника камзола вышитый рюш, украшавший мою шелковую рубашку.

На званый обед я прибыл верхом на Канцлере; старый мой конь, судя по его довольному виду, оправился от недавнего переутомления и трусил бодрой рысцой. Я спешился, и один из слуг сразу взял у меня поводья, а другой, стоявший у двери, поклонился, приглашая войти. Он провел меня сквозь богато украшенный холл в просторный внутренний двор. Все окна, выходящие сюда, тоже были сделаны из превосходного стекла, стены, помимо герба Вогенов, украшали изображения геральдических животных. Посреди двора бил небольшой фонтан, издававший мелодичное жизнерадостное журчание. Огромный обеденный зал находился на первом этаже. У открытых окон горели свечи, отбрасывая переменчивые тени на снующую туда-сюда толпу приглашенных. До меня доносился оживленный гул голосов.