Темный огонь - Кристофер Сэнсом (2006)

– Мэтью, я поклялась на Библии, что Норфолк никогда не расспрашивал меня о греческом огне. Клятва моя была правдива и искренна – вот и все, что я могу вам сказать. И то, что герцог хочет завладеть моими землями, – тоже чистая правда. Все это началось давным-давно.

– Что именно?

– Проблемы, которые год от года все труднее разрешить. Впрочем, это наше семейное дело, оно не имеет к вам и вашему дознанию ни малейшего отношения. Поверьте, разговор Уильяма и герцога никоим образом не связан с вашими злополучными документами и формулами.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно уверена, – с тяжелым вздохом проронила леди Онор. – Больше я ничего не могу вам рассказать, Мэтью. Если вы мне не верите, сообщите Кромвелю, что я пыталась ввести вас в заблуждение, – добавила она, вскинув руку. – Пусть он вызовет меня на допрос, ему я повторю то же самое. В сокровенные области частной жизни не дозволено вторгаться никому.

– Времена, когда частная жизнь аристократических семей была окутана ореолом тайны, миновали, миледи, – возразил я. – Кстати, именно семейные разногласия привели к войне между Ланкастером и Йорком.

Она обратила ко мне лицо, внезапно ставшее усталым.

– Да, а теперь, когда война осталась позади, вся власть принадлежит дому Тюдоров. Только, согласитесь, немного странно, что ныне король является главой Церкви и решает, каким образом его подданные должны молиться Богу. Особенно если учесть, что государственную политику определяет столь греховное чувство, как переменчивая плотская страсть.

Несмотря на то что леди Онор говорила совсем тихо, я испуганно оглянулся назад, дабы удостовериться, что слуги не слышали ее слов. Она заметила это и добавила с грустной улыбкой:

– Слуги повсюду сопровождают меня с первых дней жизни. И я с детства научилась в нужные моменты понижать голос.

– Тем не менее, леди Онор, наш разговор становится слишком опасным.

– Я всего лишь повторила то, о чем говорит весь город. Но вы правы, сейчас такие времена, что осторожность не будет лишней.

Некоторое время мы шли молча.

– Постоянная близость слуг иногда очень надоедает, – неожиданно призналась леди Онор. – Мне частенько хочется отослать их прочь. Помню, однажды, когда я была маленькой девочкой, мы с матерью поднялись на крышу нашего дома. Она указала на леса и поля, расстилавшиеся до самого горизонта, и сказала: «Все это наше, Онор. Насколько хватает глаз, ты видишь наши земли. Они тянутся до самого Ноттингема». То был весенний день, солнечный и ветреный, мы с матерью стояли на плоской крыше, и она крепко держала меня за руку. Ее камеристки и мои гувернантки остались в стороне, и ветер развевал широкие подолы их платьев. В какое-то мгновение мне отчаянно захотелось взлететь подобно птице, воспарить в небо над этими полями и лесами, – она грустно покачала головой, – но все мы обречены ходить по земле, не так ли? Свобода, которой обладают птицы, недоступна нам. У нас слишком много обязанностей. Что касается меня, то главные мои обязанности связаны с моей семьей.

– Леди Онор, мне очень жаль, что я вынужден вновь проявить настойчивость, но…

– Довольно, Мэтью. Я устала.

– Возможно, нам следует вернуться на травлю.

– Нет, у меня нет ни малейшего желания возвращаться. Быть может, вы будете столь любезны и проводите меня до ближайшей пристани? Я пошлю назад кого-нибудь из слуг, попрошу передать Уильяму, что мне сделалось дурно.

Тут солнце вновь выглянуло из-за тучи и зажгло темные воды Темзы множеством золотистых искр, вынудив леди Онор на мгновение зажмуриться.