Темный огонь - Кристофер Сэнсом (2006)

– Я почти ничего не помню о дореформенных временах, я был тогда ребенком, – заметил Барак. – Все, что осталось в моей памяти, – это запах дерьма, который распространял мой отец, – добавил он с невеселой усмешкой. – Запах этот проникал повсюду, так что делать уроки я убегал на чердак. Бедный мой старый папаша, ему так ни разу и не удалось погладить меня по голове.

– Вы ведь учились в школе монастыря Святого Павла?

– Да. Должен признать, старые монахи учили нас совсем неплохо. Но, конечно, жили они в свое удовольствие.

– О том, как жили монахи, я знаю не понаслышке. Я тоже ходил в монастырскую школу.

– Пару лет назад я видел, как один из моих старых учителей просит милостыню на улице, – задумчиво покачав головой, сказал Барак. – Он был в изодранных лохмотьях и, кажется, почти лишился рассудка. Смотреть на него было жутко. Да, далеко не все монахи, лишившись своего пристанища, сумели найти место в этом мире.

Он вперил в меня пронзительный взгляд и спросил:

– Скажите, а что происходит в нашем королевстве сейчас? Вы это понимаете?

– Нет, это выше моего разумения, – покачал я головой. – Я понимаю лишь одно – бесконечные перемены в церковной жизни, которые происходили в течение последних десяти лет, у многих людей подорвали веру.

Мне вновь вспомнилась леди Онор и возникшие у меня подозрения по поводу ее безверия.

– Признаюсь, я никогда не был особенно крепок в вере, – сказал Барак.

– А я был. Но с каждым днем вера моя все слабеет.

– Лорд Кромвель верует в Господа, – заметил Барак, расправив свои широкие плечи. – И он хотел бы помочь бедным. Но, похоже, планы его никогда не осуществятся, потому что их невозможно примирить с желаниями короля и устремлениями парламента.

– Странно. Не далее как сегодня днем леди Онор сказала мне почти то же самое.

Я бросил на Барака изучающий взгляд. Мой помощник повернулся ко мне дотоле неизвестной стороной. Выяснилось, что он не чужд серьезным размышлениям и, подобно многим жителям Англии времен короля Генриха, ощущает неуверенность в завтрашнем дне.

Барак кивнул на дверь.

– Думаю, нам пора идти.

Он встал и поправил меч, висевший на поясе. Вслед за ним я вышел в ночной сумрак.

Вечерний звон уже смолк, и на улице было пустынно. В горячем неподвижном воздухе не ощущалось ни малейшего ветерка. В некоторых окнах горели свечи, но дом Гриствудов был погружен в полную темноту. Перекошенный силуэт его, вырисовывавшийся в свете луны, казался мрачным и зловещим. Барак сделал мне знак остановиться на противоположной стороне улицы.

– Пусть эти олухи увидят, что мы одни, – прошептал он.

Я посмотрел на окна, плотно закрытые ставнями. Мысль о том, что сквозь щели в ставнях на нас смотрят Бэтшеба и ее братец, заставила меня поежиться.

– А где сторож? – спросил я.

– Понятия не имею. Сколько я ни высматривал, его нигде не видать. Видно, куда-нибудь смылся. С этим народом нужен глаз да глаз, иначе от них не добьешься толку. Ленивые болваны.

– А что, если это ловушка? Очень может быть, в доме притаилась целая шайка лодочников, приятелей Джорджа Грина. Мы войдем, и они на нас набросятся.

– На что мы им сдались? К тому же братец Бэтшебы вряд ли имел возможность собрать своих приятелей. Ведь им с сестрой приходилось прятаться, перебираться с места на место. Думаю, они понимают, что у них остался один разумный выход – открыться нам.

Как и всегда в минуты опасности, глаза Барака возбужденно блестели, лицо приняло сосредоточенное и серьезное выражение.

– Идем, – скомандовал он.

Барак быстро пересек улицу и тихонько постучал. Стоило ему прикоснуться к двери, как она приоткрылась, так что Джек даже отскочил от неожиданности. Я заметил, что новый, весьма ненадежный замок сломан. Барак тихонько присвистнул.

– Какова наглость! – пробормотал он. – И куда только сторож смотрел?