Темный огонь - Кристофер Сэнсом (2006)

Я кивнул. Монастырь Святого Варфоломея был одним из самых крупных в стране. Насколько мне было известно, настоятель его вступил в сговор с Кромвелем и Ричем, и в награду за уступчивость ему была обещана большая часть монастырских земель. То был более чем щедрый куш, в особенности для человека, который, согласно принесенному обету, должен был провести свои дни в нужде и лишениях. Говорили, что ныне отец Фуллер, сраженный изнурительной болезнью, находится при смерти. Многие считали, что Господь покарал его за согласие на закрытие больницы для бедных, издавна находившейся при монастыре. Впрочем, кое-кто полагал, что Божья кара здесь ни при чем и что настоятеля отравил медленно действующим ядом Ричард Рич, уже успевший вселиться в его прекрасный дом.

– Вместе с Гриствудом в монастырь поехало несколько служащих из Палаты перераспределения, – продолжал Кромвель. – Им следовало определить, что из церковного убранства представляет наибольшую ценность, какая утварь подлежит переплавке, а какую следует сохранить и все прочее. Гриствуд обратился к монастырскому библиотекарю с просьбой показать ему самые ценные книги. Служащие из Палаты перераспределения обычно выполняют подобные поручения с величайшим тщанием. Они заглядывают в самые укромные уголки, даже в те, про которые сами монахи давно думать забыли.

– Я знаю.

– Так вот, в церковном подвале, в затянутом паутиной углу они обнаружили нечто весьма любопытное.

Кромвель подался вперед, его темные глаза, казалось, хотели просверлить меня насквозь.

– Некое вещество, утраченное человечеством столетия назад, вещество, давно превратившееся в легенду и недостижимую мечту алхимиков.

Я в изумлении смотрел на Кромвеля. Подобный поворот событий оказался для меня полной неожиданностью. Мой собеседник натужно рассмеялся.

– Вижу, вы решили, что я вздумал рассказывать вам сказки, да? Скажите, Мэтью, доводилось вам когда-нибудь слышать о греческом огне?

– Не уверен, – пожал я плечами. – Хотя это название представляется мне смутно знакомым.

– Сам я впервые услышал о нем всего несколько недель назад. Так вот, греческий огонь – это некое жидкое вещество неизвестного состава, которое еще восемь веков назад византийские императоры использовали в сражениях против персов. При помощи специальных орудий они метали этот огонь во вражеские корабли, и те моментально воспламенялись с кормы до носа. Греческий огонь горит даже на воде, и за считаные минуты он способен уничтожить целый флот. Формула, по которой его изготавливали, содержалась в строжайшей тайне и передавалась от одного византийского императора к другому. В конце концов она была утеряна. На протяжении столетий алхимики пытаются ее восстановить, однако все их усилия остаются безрезультатными. Дайте-ка мне пергамент, Грей, – окликнул Кромвель, прищелкнув пальцами.

Грей поднялся из-за стола и вручил своему патрону кусок ветхого пергамента.

– Взгляните, Мэтью, – сказал Кромвель, протягивая свиток мне. – Только обращайтесь с ним осторожно.

Я бережно взял драгоценную реликвию. Пергамент был очень древним, углы истрепались, а в центре зияла дыра. Я разглядел несколько слов по-гречески, над которыми находился рисунок, выполненный без всякой перспективы, – такими в прежние времена монахи-переписчики украшали книги. На рисунке были изображены два весельных судна, противостоящих друг другу на водной глади. Из золотой трубы, стоявшей на носу одного корабля, вырывались алые языки огня, воспламенявшие корабль противника.

– Судя по всему, и рисунок и надпись сделали монахи, – заметил я.

– Вы правы, – кивнул Кромвель.

Потом он погрузился в молчание, словно собираясь с мыслями. Я бросил взгляд на Барака: тот весь превратился в слух. Лицо его было сосредоточенным и серьезным, на нем не осталось и следа недавней насмешливости. Грей, скрестив руки на груди, не сводил глаз с пергамента.

Кромвель заговорил вновь, отчетливо, но негромко: