Темный огонь - Кристофер Сэнсом (2006)

Мы пересекли пустошь, поросшую жесткой пожелтевшей травой. Посреди пустоши выделялся участок, на котором трава не росла, а земля потемнела от пепла: здесь обычно сжигали еретиков. Когда-то давно лорд Кромвель сказал мне, что будет сжигать папистов, используя вместо дров их идолов и церковную утварь. Два года назад он выполнил свое намерение: отец Форест был сожжен на костре, сложенном из деревянных статуй святых. Его подвесили над костром на цепях, продлив таким образом предсмертные муки, на которые взирали сотни зрителей. Вина отца Фореста состояла в том, что он отказался признать короля главой Церкви. По закону его следовало казнить как государственного изменника. Это означало, что встретить свою смерть он должен был на плахе, а не на костре. Но Кромвель мог себе позволить не обращать внимания на подобные тонкости. Я не присутствовал при сожжении, но стоило мне взглянуть на выжженный участок земли, как перед внутренним взором встали ужасающие картины. Я видел, как языки пламени лижут человеческую кожу и она чернеет на глазах, видел, как с шипением закипает человеческая кровь. Пытаясь отогнать кошмарные видения, я затряс головой и натянул поводья, направляя Канцлера к воротам монастыря.

Спешившись, я увидел, что ящики, стоявшие у стены, полны потемневших от времени человеческих костей. Подмастерья копались в этих ящиках, отбрасывая прочь куски истлевших саванов, вытаскивая черепа и осторожно соскребая с них зеленый мох. Сторож, рослый упитанный детина, равнодушно наблюдал за их работой. Мы привязали лошадей, Барак подошел к сторожу и спросил, кивнув на подмастерьев:

– Господи боже, что это они делают?

– Соскребают могильный мох, – невозмутимо сообщил тот. – Сэр Ричард Рич решил уничтожить монастырское кладбище. Аптекари считают, что мох, выросший на костях покойников, хорошо помогает от многих хворей. Поэтому они и прислали сюда своих учеников – собирать это добро.

Сторож сунул руку в карман и вытащил маленький золотой медальон в форме полумесяца.

– Иногда в могилу вместе с мертвым монахом опускали всякие диковинные штуковины. Обладатель вот этой наверняка ходил в крестовый поход. – Парень многозначительно подмигнул нам. – Теперь она досталась мне в награду за то, что я позволяю мальчишкам рыться в костях.

– Мы приехали сюда по делу, – прервал я его болтовню. – Мы должны встретиться с мастером Кайтчином.

– По поручению лорда Кромвеля, – добавил Барак.

Стражник кивнул, в глазах его вспыхнули любопытные огоньки.

– Человек, о котором вы говорите, уже здесь. Я позволил ему войти в церковь.

Я направился к воротам. Стражник, немного поколебавшись, отошел в сторону и пропустил нас.

– Кажется, этот малый не слишком хотел нас впускать, – сказал я Бараку, когда мы вошли в арку.

– Да, он рассчитывал получить мзду. Но имя графа открывает любые двери.

Я не ответил, ибо зрелище, представшее передо мной на монастырском дворе, лишило меня дара речи. Неф огромной церкви был разрушен, превращен в гигантскую груду развалин, из которой торчали деревянные опоры. Северная часть церкви еще сохранилась, ее отделяла от разрушенной высокая деревянная стена. Большинство зданий, стоявших поблизости, тоже было взорвано, с дома собраний сорвали крышу. В неприкосновенности сохранился лишь дом настоятеля, очаровательный уютный особняк, в котором ныне поселился сэр Ричард Рич. На заднем дворе висело на веревках мокрое белье, и рядом играли три маленькие девочки. Эта мирная картина странно противоречила царящему вокруг разрушению. Мне, как и всякому другому жителю Лондона, не раз доводилось видеть, как уничтожают монастырские здания. Но впервые я стал свидетелем столь беспощадного разгрома. Над жалкими руинами того, что некогда было монастырем, висела зловещая тишина.

Барак, на которого увиденное отнюдь не произвело гнетущего впечатления, громогласно расхохотался.